Драгомил бросился к проему башни и выглянул наружу. Несколько казаков, потревоженных женским криком, медленно стягивались к сакле, прижимаясь к стенам и держа наготове ружья. Узнав первого из них, сотник приглушенным голосом позвал его:

               - Эй, Драган, - казак поднял голову и остановился, увидев сотника в башне, - Брось мне веревку!

               Драган отвязал от пояса аркан и, раскрутив, метнул сотнику. Поймав аркан, Драгомил накинул его петлю на зубец башни и скользнул по аркану вниз. Вслед за ним спустился Уляб.

                - Плохой старик, без чести и совести совсем - сказал он вполголоса, - Горец, если уж впустил гостя в дом, должен оберегать его. Должен пищу дать и приют. А уж потом, когда гость покинет дом, может убить его, если он враг. Старик закон гор преступил!

                - Клята баба, зараз увесь город пидниметь, - слушая доносившиеся из сакли вопли и мрачно оглядываясь по сторонам, тихо сказал Трохим Сокыра.

                - Подоприте дверь и держите окна под прицелом, - скомандовал Драгомил. – Там кто-то очень метко из лука стрелы пускает. Да схоронитесь, не стойте открыто!

                Он отошел от злосчастной сакли, ругая себя за то, что решил войти в дом горца, и услышал шорохи и шелест со всех сторон. Это потревоженные криком жители пытались через окна и двери рассмотреть и понять, чем вызваны эти вопли на майдане.

                Вдруг рядом с Драгомилом со скрипом отворилась дверь, и на каменные плиты майдана шагнул мужчина, одетый в простой халат. На голове его красовалась высокая папаха, обшитая по кругу широкой зеленой лентой. Тяжело опираясь на посох, он подошел вплотную к Драгомилу, и, выйдя из тени сакли под лунный свет, оказался высоким худым старцем с белой бородой до пояса. Старец быстро заговорил, гневно потрясая посохом, но сотник, ничего не поняв из его речи, обернулся, высматривая толмача. Но тот уже сам шел к ним, на ходу складывая ладони вместе перед грудью. Подойдя, Уляб низко поклонился старцу и заговорил в уважительно-почтительном тоне, не поднимая низко опущенной головы.

               Старец выслушал толмача и, постояв некоторое время в раздумье, отправился к сакле, из которой, не прекращаясь, доносились женские вой и плач.

               Подойдя к двери, старец стукнул в нее посохом и что-то сказал. Услышав ответ из-за двери, он повернул голову к Улябу, и тот, без слов поняв, чего хочет старец, сказал Драгомилу, что он хочет войти внутрь.

                Казаки убрали подпорки, и дверь отворилась. Согнувшись, старец исчез в дверном проеме.

                Еще несколько мужчин, видимо, увидев через окна, что происходит на площади вышли из своих жилищ и встали около дверей. Все они были без оружия.

                Вскоре крики стихли, а на пороге сакли возникла тощая фигура в высокой папахе.