Двое медиков вошли на кухню, и теперь все мы столпились вокруг сидевшей на полу девушки. Джордж Пэдберри отступил к стене и взирал на остальных с таким видом, словно опасался, что над ним сыграют сейчас профессиональную шутку. На лице патрульного появилось выражение человека, которому ничего другого не осталось, как ждать, пока другие не закончат его работу. Двое медиков, оба молодые, оба с выбритыми до синевы подбородками, казались опытными ребятами, привыкшими действовать без спешки. Меня мучило недоброе предчувствие, что я оказался замешанным в передрягу гораздо более серьезную, чем предполагал.

Один из медиков присел на корточки перед Робин и спросил:

– Ранена? Что случилось? Я ответил вместо нее:

– Она, кажется, не ранена, просто в шоке. Это не ее кровь.

Он поднял на меня глаза:

– Вы детектив?

– Нет, частное лицо. Случайно здесь оказался. Он взглянул на патрульного и снова сосредоточился на Робин. Ему удалось заставить ее оторвать взгляд от ножа, и она затверженно, как попугай, назвала свое имя и адрес. Но, когда над ней склонился патрульный и спросил, что произошло наверху, ее глаза заволокло дымкой, как занавесом; она замкнулась в себе, и из нее не удалось больше вытянуть ни одного слова.

– Может, нам забрать ее с собой? – предложил врач.

– Нет, – возразил патрульный. – Подождем, пока прибудет оперативная бригада.

Медик пожал плечами и выпрямился:

– Вы говорите, что наверху нам еще что‑то оставили?

– Да. – Патрульный посмотрел на меня. – Не лучше ли вам будет пока присесть?

– Хорошо.

Джордж Пэдберри составил мне компанию, и мы оба подсели к столику, за которым он находился до моего появления. Медики отправились наверх. Робин Кеннели продолжала сидеть на полу, а патрульный встал возле нее так, чтобы не упускать из виду нас с Джорджем. Другой патрульный все еще разговаривал по рации из полицейской машины.

Я обратился к Пэдберри:

– Как давно ты здесь?

– Когда – сегодня?

– Естественно.

– А‑а. Я думал, может, вы спрашиваете, как давно я с ними связался. Ну тогда где‑то с половины первого.

Я взглянул на часы, которые показывали без пяти два, и продолжал:

– Когда ты в последний раз видел Робин? Я имею в виду, до того как она спустилась.

– Когда мы сюда заявились.

– Сегодня в полпервого?

– Конечно.

– Вы были вдвоем?

– Втроем, – поправил он. – Робин, Терри и я. Они заехали ко мне домой в Ист‑Виллидж и подкинули сюда.

– Вы все приехали вместе. Кто здесь был?

– Никого. По воскресеньям мы открываемся только в три.

– Кафетерий был заперт? И внутри пусто?

– Ясное дело. Здесь никто, кроме Терри, не живет.

Мало‑помалу я вытащил из него все подробности. Не то чтобы он держался недоброжелательно или враждебно, но отвечал только на заданный вопрос и не больше, так что на выяснение обстоятельств ушло немало времени.

Ничего сколько‑нибудь ценного мне узнать не удалось. До недавних пор, пока позади здания не построили склад, задний двор не был тупиком. Но когда его закрыла четвертая стена, пожарная лестница перестала отвечать своему назначению, а следовательно, верхние этажи не могли быть официально заселены. Благодаря двери в правой стене кафетерия, ведущей в переулок и обеспечивающей запасной выход из помещения, нижним этажом пользоваться не возбранялось.

Последние несколько лет здание занимала какая‑то религиозная конгрегация, использовавшая верхние этажи под общежитие прихожан, а нижний – как зал для собраний или молельню.