XII. УСТРИЧНЫЙ ХОР

О общественном отношении, равно и в экономическом, капитан Осборн с приятелями, облюбовавшие скамейку для фланеров, были чистой воды потребителями. Они ели и пили, носили пиджаки, курили сигары, при этом не производя ничего. На старой своей скамье они сидели рядком, вроде устриц под панцирями, заглатывая вое, на что падал глаз, но ни в чем не участвуя. Кембриджская жизнь проходила мимо них и сквозь, словно морская вода сквозь жабры, а они из нее вылавливали нужную им пищу, переваривая и происшествия, и людей, - то фыркнут, то откомментируют, и все это не сходя с места. Хор старых устриц, да и только, - устроились на излюбленной отмели и разглядывают проплывающую рыбку. Изредка одарят кого словечком-другим, а выговор скверный, старческий - все больше в нос, и пискляво так получается.

Ну, прогрохотал мимо голубого цвета вездеход: "Гляди-ка, Моуб Хенли раскатывает, - отметит один, - молодец парень".

- Только горячий он, - добавит другой. - Да, ловок, уж это точно. Палец в рот не клади.

- И не думай! - согласится третий.

- Славный парень у старика Моуба, - гнет свое первый и заходится кашлем, а может, это у него смех только, очень он собою доволен.

- Только горячий, - не уступает второй. - Весь в старика своего.

- А как же! - поясняет третий. - Яблоко-то от яблони недалеко падает.

А первый все не отдышится, пыхтит как паровоз, глаза все в слезах, физиономия - красная, потрескавшаяся - расплылась, и слюна на пожелтевших зубах вскипает, по тонким губам струйкой течет.

- Ха! Ух ты! - не уймется никак. - Нет, гляди-ка, а! Оп-па, ну орел, да погляди, погляди! Здорово! Вот это да! Давай, Моуб!

У меня выпала свободная минутка, и я присел к ним на скамеечку, устроившись в тени, - старикам больше солнышко нравится, и они сгрудились на другом краю, - послушаю бесхитростные их напевы. Катафалк отъехал от бюро, за ним следовали две машины с зажженными фонарями на крышах. У перекрестка процессия притормозила, потом тронулась на красный свет дальше - к Зеленой лужайке, так наше кладбище, которое у загородного клуба, называется.

- Кого хоронят? - спрашиваю.

- Вроде Клэренса Уэмплера жена померла, а, Осборн? - осведомился сидевший ближе всех от меня и проводил караван взглядом.

- Она, точно. К вечеру в понедельник долго жить приказала.

- Это которые Уэмплеры, с Генри-стрит, один, а раньше на Голден-хилле жили, они, что ли? - спрашивает третий.

- Нет, там Льюиса Уэмплера супруга жила, - уточнил капитан Осборн. - Дженни Фэруэлл, вот как ее имя, старенькая такая была.

- Старенькая? - переспросил первый. - Значит, старенькая Дженни?

- Точно, - говорит капитан Осборн и ногу вытягивает, приятно ему. - С норовом была женщина.

- Старенькая Дженни! - первый просто в восторге.

- Да, а то Клэренса Уэмплера жена, - растолковывает капитан Осборн. - На Росс-стрит жила, у самой реки.

- А, знаю, - говорит первый. - Она вроде из Кэплонов родом?

- Сейчас, дай-ка вспомнить. - И капитан Осборн задумывается. - Ну да, из Кэплонов, старшая ихняя дочка, значит, Луиза Мэй ее звали.

- Луиза Мэй Кэплон. Ха, да она вроде не такая и старая была, правда?

- Луиза Мэй Кэплон, - подтвердил капитан Осборн. - Дочка капитана Билла Кэплона, старшая дочка, на Голден-хилле у них дом. Лет двадцать ей, должно, было, как с Клэренсом Уэмплером поженились. В тот год, помню, шхуну Кэплона льдами затерло, я-то сам тогда первую навигацию на своей шхуне сделал, на "Джун Филлипс", у старика Джорджа Филлипса ее купил, в рыбачьем затоне.