– Впритык, но хватит. В ближайшее время Игоревич запускает четыре новых малых печи и чуть позже – одну большую на пять тысяч штук. Но там весь вопрос упирается в две вещи. Первое – выработку сырца (пока стоит сухая погода, надо увеличивать как минимум вдвое), второе – нужно наладить обжиг известняка, а там еще и конь не валялся.

– Это поэтому ты перебросил к Игоревичу от меня четверых, гм, работниц? – усмехнулся бывший военный.

– Поэтому, – подтвердил учитель, – кстати, половина бригады Лизы уже там. Сейчас я думаю, кого к Игоревичу можно перебросить еще. Дашь ему еще двоих?

– Дать-то я дам, Петрович… А как же твоя бригада?

– А у меня и так минимум, Андрей. Меньше чем вшестером бревно мне они на станок не поднимут. А там еще пилить и пилить.

– Хорошо, Петрович, делай, как знаешь. На стройке у нас главный ты.

Когда тот вернулся к себе в цех, Лиза сказала, что опорные фундаменты для штабелей досок из жженого кирпича они класть закончили, но в бетономешалке осталось еще немного раствора – около пары ведер, жалко выбрасывать. Тогда было решено набрать по округе ведра три мелких камешков, закинуть в раствор, еще немного поболтать – и наконец забетонировать фонарный столб, будь он неладен.

За ужином Сергей Петрович еще раз обсудил вопрос стройки Большого Дома с Антоном Игоревичем.

– Значит, вон оно как, Петрович, – сказал тот, выслушав его соображения. – Сегодня твой Валера полностью собрал два каркаса стен, и сейчас они сохнут. Завтра он будет их поднимать, и Лизины девки должны будут начать класть в них кирпич. А посему, для бетонирования столбов и цементного раствора кладки, завтра после обеда мне нужна бетономешалка…

– Бери. Мои пока кладут сырцовую часть кана на глине, и у меня она не нужна.

– Хорошо. Теперь, Петрович, давай поговорим об увеличении производства. То, что ты даешь мне еще людей, это замечательно. Бабы у Андрея боевые, и работают как экскаваторы. Теперь у меня эти только копают и месят, а мои старые только штампуют. Раза в полтора, а то и в два, выработку поднять можно. Уже завтра будет готова четвертая временная печь, и Лизины девки перейдут к кладке склада. Но это им – такими темпами работы – дня на два, не больше, а первый кварцевый кирпич у меня выйдет из печи только двадцать девятого. Итого, четыре дня они не у дел. Ну, и обжиг известняка. Не думаю, что это хорошая идея – сначала возить известняковый щебень ко мне с холма, а потом везти обратно негашеную известь. Думаю, что за эти четыре дня они могли бы сложить пару обжигательных печей прямо на месте, – геолог выжидательно воззрился на Сергея Петровича.

– Печи из сырцового кирпича и на дровах? – переспросил тот.

– Вот именно – из сырца и на дровах, так что готовься делать над ними навесы.

– Сделаем, – последовал ответ, – что еще?

– Пока вроде все, Петрович, а дальше посмотрим.

– Хорошо, договорились.

23 августа 1-го года Миссии. Среда. Пристань Дома на Холме.

Сергей Петрович так вымотался, что спал этой ночью как убитый. Разбудило его гоготание и хлопанье крыльями Вероникиных гусей, проходивших на речку мимо их шалаша-вигвама. Да-да, за почти три истекших с их рождения месяца маленькие серые пушистые комочки превратились в не менее серых, но полностью одетых пером полновесных красавцев, готовых вот-вот подняться на крыло. Сентябрь на носу, скоро потянутся на юг необъятные стаи перелетных гусей, уток и прочей пернатой твари. Обычно эта банда или плескалась в Ближней, или ошивалась возле кухни, выпрашивая у Марины Витальевны вкусные кусочки.

Предводительствовал этой маленькой стаей довольно крупный гусак, который, когда ему что-то не нравилось, растопыривал большие крылья и, вытянув шею, угрожающе шипел.