Но не мог подавлять мысль, бушующие в голове.

Она была хороша. Более того. Она была талантом, каких он не видел.

Семь богов, он подумал на миг, что она создаст виверну из воздуха!

Сомнения, за которые он цеплялся, пропали. Девушка точно была ибрилдианом.  Гибридом. Она не могла быть ничем иным. Он не знал, насколько сильной была кровь фейри в ее венах. Он не знал даже, как количество крови фейри влияло на ее силу. Если немного изменить, это могло все испортить.

Но она ощущала присутствие магии, что не могли многие смертные. Он хоть и был одарен чувствительностью, которая позволяла ему создавать мелкие заклинания в юном возрасте, годами учился и тренировался, а потом смог ясно воспринимать квинсатру .

Перонилла Бек пропустила годы за одно утро.

Он открыл глаза, смотрел на океан перед собой. Смотрел на Эвеншпиль, который было лучше видно после дождя. Можно было поверить, что он существовал в этом мире.

Уголок его рта приподнялся в улыбке. Что его старые наставники сказали бы, узнав, что он нашел гибрида? Они стали бы драться, желая схватить девушку, получить потенциальную силу в ее венах?

Нет. Волна трезвости хлынула на него, Соран задрожал от холода. Обет запрещал существование гибридов. Ниллу отправили бы в изгнание, скрыли бы, запретили бы смотреть на перо или пергамент до конца жизни, держали бы в плену в далеком месте, где она не навредит миру.

Или ее могли сразу убить.

Что он делал? Соран провел ладонью по лицу, пальцы из нилариума холодили замерзшую кожу. Разве он мог подвергать ее опасности? Даже не сказав ей о возможных последствиях.

Но если она будет знать, захочет ли учиться? Будет ли все еще смотреть на него сияющими глазами, умоляя раскрыть тайны вселенной, как он понимал их? Она сможет углубиться в обучение и практику с той же решимостью, которую он видел утром?

Или она сделает то, что должна была сделать утром, попав на Роузвард: заберется в лодку и уплывет в свой мир, не оглядываюсь.

Движение за ним вернуло Сорана в настоящее. Он убрал ладонь с лица и открыл глаза, но не мог повернуться к тусклой комнате за ним. Он слышал звуки занятости, кухни дома, не удивился, когда девушка вдруг задела его локоть.

– Вот, сэр. От писанины появляется аппетит, да? Поешьте.

Соран опустил взгляд, посмотрел на тарелку с нарезанным хлебом и холодными кусочками мяса. Девушка подняла взгляд, смотрела на него сквозь пряди рыжих волос, слабо улыбаясь.

Он взял тарелку и невольно шагнул внутрь, оставив дверь открытой. Он заметил удовлетворенно, что девушка придавила пергамент, чтобы ветер не сдул листы бумаги. Она подвинула стулья к камину, чтобы они вдвоем насладились теплом огня, пока ели.

Она была рада оставить молчание. Они сели, отрывали кусочки хлеба и мяса, бросали в рот и тихо жевали. Соран пару раз поглядывал на нее, она разглядывала огонь, но не видела его. В ее глазах плясал яркий свет, который мог быть просто отражением огня. Но он сомневался в этом.

Они доели в тишине. Нилла забрала пустую тарелку Сорана и отнесла их посуду к рукомойнику. Соран смотрел ей вслед, наблюдал, как огонь сиял на ее пламенных волосах. На то, как мягкие складки ее юбки ниспадали от ее узкой талии. На то, как ее бедра покачивались с невольной грацией с каждым ее шагом.

Как она могла быть такой милой и нежной, но при этом опасной? Странный контраст очаровывал.

Нилла повернулась. Соран быстро отвел взгляд на огонь. Но он знал, что она поймала его взгляд. Она минуту стояла у рукомойника, тихая и робкая. Он вызвал у нее неудобство? Напугал ее? Боги, он был монстром! Он не мог предложить девушке убежище, а потом смотреть на нее как на кусок желанного плода.

Она повернулась к стулу и опустилась на его край.

– Итак, – сказала она.

Он ждал, боясь, что как то выдаст свои мысли, если заговорит.

– Что дальше? – продолжила она.