«До чего же хочется, чтобы они взяли меня с собой», — печально подумала она, поднимаясь в свою спальню. Но, надевая одну из новых очаровательных шляпок, она вспомнила, что ей еще столько нужно купить! Карета и миссис Досон уже ожидали ее, и это само по себе было необычайно приятно.

На следующий день, 30 апреля, они вновь давали званый обед с большим количеством приглашенных. Граф приветствовал гостей в чрезвычайно приподнятом настроении и сообщал им, что только что опубликованы девятнадцать строф «Майской оды» Теккерея. «И что там говорится?»— спрашивал каждый. Граф громко декламировал четыре первых строки:

Еще вчера чернела здесь земля нагая

И громко щеголи глумились,

По Роттен-Роу проезжая,

А нынче вот, гляди — свершилось!

— Дворец действительно готов? — поинтересовалась Сорильда.

— Совершенно готов, — подтвердил граф. — Завтра вы сами убедитесь, что принц был совершенно прав, задумав построить дворец из стекла. Когда поздно ночью отбыли последние гости, граф спросил:

— Ну как, ждете завтрашнего дня?

— Вы даже не представляете, с каким нетерпением я его жду, — ответила Сорильда. — Я столько слышала о дворце, мне так хотелось поехать с вами, когда вы отправлялись туда почти каждый день! Если теперь что-нибудь не получится, я буду ужасно разочарована.

— Мне и в голову не приходило, что вы захотите поехать со мной, — с удивлением отозвался граф. — Я вполне мог взять вас с собой, если бы вы сказали, что хотите этого. Сорильда не ответила, и он продолжал:

— Но я убежден: вы не разочаруетесь. По-моему, сам замысел был просто блестящим, а Выставка превосходит все мои ожидания.

Сорильда улыбнулась и сказала:

— Я думаю, вы действительно хотите, чтобы Выставка оказалась успешной не только потому, что все это время вы поддерживали принца, но и потому, что считаете, что она поможет нашей стране.

— Это правда, — согласился граф. — Я на самом деле считаю: очень важно, чтобы Англия показала миру, на что она способна, и уверен, что и во Франции, и в других странах после завтрашнего дня будут волосы на себе рвать от досады и зависти.

Сорильда направилась в сторону лестницы и вдруг сообразила, что граф не пошел следом за нею, а берет из рук лакея свою шляпу.

— Вы куда-то едете? — спросила она с удивлением.

— Вы, конечно, сочтете меня сентиментальным и излишне суетливым, — ответил граф, — но я все-таки хочу проехать к Хрустальному дворцу и удостовериться, что стража бдительно охраняет его, дабы он не пострадал в последний момент.

Он улыбнулся, словно самому стало смешно, и вышел на улицу, где его ждала карета. Чувствуя себя покинутой, Сорильда в одиночестве поднялась к себе в комнату.

«Почему я с ним не поехала?»— спросила она сама себя, но тут же подумала: быть может, он намеревался заехать за одной из своих возлюбленных, чтобы та его сопровождала.

Сорильда тихонько вздохнула.

«Если бы мне это было небезразлично, то жизнь с таким человеком стала бы сущим мучением», — решила она и отправилась спать.

Закрыв глаза, Сорильда решительно заставила себя думать о платье, которое наденет завтра.

— Замечательно! — отозвалась она. — Было бы ужасно, если бы лил дождь и королеве пришлось ехать на Выставку в закрытой карете.

Когда около десяти часов утра она спускалась вниз, уже было слышно, как звонят колокола на звонницах всех лондонских церквей.

В присущей ему деловой манере мистер Бернем сообщил Сорильде, что граф ждет ее в холле.