Тоже взглянув на репродукцию, Женарт вытащил из ящика шкафа сверкающую шкатулку.

— Ну-с, не будем терять времени, — он протянул коробочку Тифони.

Она приняла шкатулку, любуясь ее совершенством.

— Я не буду тебе мешать, — пообещал доктор и вышел из комнаты.

Тифони села на пол, скрестив ноги в позе лотоса. В Индии цветок лотоса является символом чистоты духа и полностью раскрепощенного сознания. В этой позе достигается полная симметрия тела и увеличивается гармония распределения сил.

Тифони положила шкатулку на раскрытую ладонь, пытаясь понять механизм ее действия. В созерцании она просидела довольно долго, сосредоточив внимание на своем внутреннем Я. Дыхание плавно переходило от живота к груди, захватывая кислород и наполняя им легкие. После каждого вдоха следовала задержка, позволяющая сконцентрировать сознание внутри и объединяющая две жизненно важных энергии человеческого организма — положительную и отрицательную.

В результате Тифони достигла полного равновесия, ликвидирующего все застойные проявления в крови.

Долгие часы специальной гимнастики и тренировок привели к тому, что в организме Тифони каждая нервная клетка была развита, получив удивительную способность — служить проводником энергии высшего порядка.

Она погладила шкатулку подушечками пальцев. Коробочка отозвалась на ее прикосновение сетью ослепительных бело-голубых разрывов. Тифони потерла серебристые грани и очертания рисунка.

Потолок затрещал, пронзенный яркой вспышкой молнии. Взрывы вокруг шкатулки приобрели направленное действие, следуя вовнутрь. Где-то ударил колокол. Эхо разнесло звук, повторяя его на все голоса и дробя на миллионы частей, которые, в свою очередь, сложились в слова древнего заклинания Четырех.

— Caput Mortnum, imperet tibi Dorainus per vivum et devotum serpentem!..

Посмотрев по сторонам, Тифони еще раз обвела пальцами нарисованную в центре окружность.

— Chrub, imperet tibi Dominus pler Adam Jot-Chavah!..

Медленно поднялась вверх середина шкатулки. Стекла на окне задрожали и рассыпались под напором ветра, ворвавшегося в комнату. Книги полеnели, подхваченные воздушным водоворотом, свернутые чертежи смело в сторону, где они скомкались, ударившись о стену; они остались лежать на полу, смятые и покоробленные.

— A Quila errans, imperet tibi Dominus per alas tauri!.. — продолжало биться эхо где-то глубоко в сознании.

Из шкатулки выдвинулась восьмиконечная звезда с обрубленными краями.

— Serpens, imperet tibi Dominus Tetragrammaton per angelum et Leonem!..

Жидкость в банках, стоящих наверху, запузырилась и взорвалась, разрывая стекло на тысячи мелких осколков.

— Raphael! Gabriel! Mikael! Adonai! Lucifer! Baal-Zebub! Moloch! Astaroth!

— Ты уверен, что хочешь именно этого? — спросила Джулия, повернувшись к доктору Женарту, оставшемуся в комнате с четырьмя трупами.

— Я всегда хотел этого, — не отрываясь от пятиугольного окна в пентаграмме, ответил Женарт. — Я должен увидеть все собственными глазами. Я должен узнать.

За стеклом, в соседней комнате сидела Тифони, держа шкатулку на вытянутой ладони.

— Смотри, у нее получилось! — воскликнул доктор, следя, как восемь лопастей, повернувшись по часовой стрелке, вошли обратно в кубик.

— Да уж… вижу, — отозвалась Джулия, наблюдая за происходящим.

— Fiat firmantum per Juhuvehu Zebaoth!.. — продолжал читать чей-то голос, и его звуки не поглощались стенами, а вторили ему сотнями различных комбинаций.