Ромина от избытка чувств приложила к глазам носовой платок, а Билл, расчувствовавшись, обнял ее за плечо. Она не любила признавать, что была не права, однако сейчас подумала, что, возможно, ее сын все же знал, чего хочет от этой жизни. Профессор усмехнулся, видя, как Люк опускается на колени перед алтарем на подушечки, которые Беата вышила специально для молодоженов. Теперь Карадок был уверен, что его друг знал, чего он хочет и что имеет истинный смысл. Казалось бы, что могло быть проще, однако большинству людей это не под силу. Профессор хвастался тем, что именно он указал Люку путь. Однако в том, что Люк обрел настоящую любовь, вряд ли была его заслуга…

Ма несказанно удивилась, почувствовав, как на ее верхней губе задрожала слеза. Женщина смахнула ее, испугавшись эмоций, которые, вырвавшись из под брони, забили ключом, обнажив ее ранимую душу. Нэнни, став тому невольным свидетелем, поднял брови с наигранным удивлением. Однако Ма на сей раз не разгневалась и не ответила ему сердитым взглядом.

Роза сжала руку Юджина.

– А ты помнишь, как это было у нас? – шепотом спросила она.

– Ну конечно же.

– Хотя я была красивее.

– Без сомнения, любовь моя. Ни одна из невест никогда не была и не будет ослепительнее тебя.

Роза игриво толкнула его, а затем снова перевела взгляд на жениха и невесту, которые уже собирались идти обратно по проходу между рядами. Она видела взволнованные лица своих детей, когда они под чутким руководством Коко спешно заняли свои места. Прихожане встали, и под звуки музыки Козима с Люком отправились навстречу своему будущему.

Лишь одно существо не стало участвовать в свадебной процессии: тот, кто теперь был абсолютно свободен и наконец то с радостью обретал собственный свет. Франческо чувствовал, что его дух становится все больше и ярче, наполняясь безграничным светом безусловной любви. Там впереди него стояли Иммаколята, Фалько и Валентина, вместе с другими, ушедшими в мир иной раньше. Они никогда прежде не были ему знакомы, но теперь он узнал их. Наконец то он был дома.

Эпилог

Отец Филиппо возвратился в церковь после того, как свадебная процессия отправилась в дом Альбы и Панфило, чтобы там отпраздновать это радостное событие. Он усмехнулся, наблюдая, как Люк с Козимой отъезжают в телеге, запряженной лошадьми и нагруженной лимонами. Козима так страстно желала остаться в Инкантеларии, среди воспоминаний о своем сыне, что даже готова была жить одна. Священник сказал ей тогда, что если Люк любит ее достаточно сильно, то останется здесь. Отец Филиппо поздравил себя с тем, что оказался прав.

Он шел между рядами к алтарю, чтобы затушить свечи, как вдруг что то в глубине привлекло его внимание. Он взглянул на мраморную статую Христа. Там, на фоне блестящего белого камня была тонкая струйка красной крови, сочившаяся из правого глаза. Отец Филиппо так и ахнул, затрепетав с благоговейным страхом всем телом. Он спешно осенил себя крестом, а затем упал на колени, смирившись с тем, что лишь он один стал свидетелем чуда.

Через несколько минут священник удостоверился, что кровь все еще была на статуе, затем со всех ног бросился бежать между рядами, крича во весь голос: «Чудо! Чудо! Чудо!» Вскоре все жители города стали заполнять маленькое здание церкви. Старики причитали и плакали, в то время как молодежь с недоумением смотрела на происходящее, удивляясь тому, что чудеса еще могут случаться в современном мире. Церковные колокола продолжали звонить, и каждый человек предвкушал наступление большого праздника, кроме Альбы, ее семьи и гостей, которые наслаждались собственным торжеством.

– В день, когда статуя Иисуса мироточит кровавыми слезами, все призраки прошлого наконец обретают покой, – торжественно изрек священник, вспомнив необычные перья и бабочку.