Временно возглавил основные силы герой Астраханского похода князь Серебряный.

Воевода оказался деятельным, поспевал повсюду на своем диком черном жеребце.

Только что он ел походную кашу с казаками ертаула — а он уже в пушечном обозе, пеняет нерадивым возничим. Не успели те перевезти дух — а он уже у недавно наведенной гати, разбирается, почему утопла телега с провиантом.

Настал черед и Чернокрылого Легиона, отряженного в боковое охранение головного полка. Князь явился во главе малой дружины из полусотни панцирных кавалеристов, подобранных подстать своему могучему вождю.

— Видно, хотел явиться и устроить нагоняй за плохое несение службы, — усмехнулся ангмарец, лежа в кустах рядом с Шоном, который азартно выцеливал княжеского телохранителя из арбалета. — Только нас на этом не поймаешь.

Стремительный конный кортеж, вынырнув из утреннего тумана, ворвался в пустующую стоянку. Вяло дымились три костра, разведенных в яминах. Булькала в котле подгорающая каша, полоскалось на пеньковой веревке чье-то исподнее.

И все.

Более — ни души.

— Разбежались они, что ли, батюшка? — спросил рябой детина из боярских детей, ходя меж разбросанных вещевых мешков.

— А кашу нам оставили? — ответил вопросом на вопрос Серебряный. — Верные люди говорили — крепкий отряд. Может, мор какой случился?

— Ладно, хватит уже дурака валять, — сказал Шон. — Князь все-таки…

Ангмарец крикнул с вершины холма, собрав ладони рупором:

— Вы чьи такие шустрые, людишки?

В стане князя произошел небольшой переполох. Но налюбоваться своей беспомощностью люди Серебряного игровикам не дали. Миг, и в седлах никого не осталось, вождя прикрыли щитами, в сторону леса ощерились копья, пищали и снаряженные луки.

— Назовись, — прокричал воевода, безошибочно определив примерное местонахождение ангмарца. — А лучше выйди на свет, мил человек. А то с перепугу кто-нибудь стрелку каленую пустит.

— Кто в гостях, тот и называется, — назгул упрямо выпятил челюсть и подмигнул Шону.

Но тот был мрачен. Вместо улыбки отложил арбалет, изобразил двумя руками знаки «виктории» и наложил один на другой. Получилась вполне себе ничего тюремная решетка.

— А еще вернее, — сказал он, — по вырывании ноздрей сошлют в Соловки.

— Накаркаешь еще. — Ангмарец поднялся и собирался уже спуститься с холма, когда не выдержали нервы у одного из княжьих людей.

— Ты с кем лаешься, морда? Пред тобой князь русский!

— Это какой такой князь, Курбский что ли? Так мы его уже и увидеть отчаялись, мил человек. Да и не похож этот на Курбского.

Назгул остановился и трижды свистнул по-разбойничьи.

Гребень соседнего холма тут же покрылся людьми с оружием в руках, из оврага вынырнули черкесы, небрежно помахивающие сабельками.

Этим любой князь, кроме самого царя, также был побоку.

— Совсем не похож, — сказал ангмарец, неспешно спускаясь вниз. — Если только брюхо не потерял по дороге.

Неожиданно напряжение снял сам Серебряный. Он расхохотался, оттолкнул двоих ратников, укрывающих его от «ворога», и пошел навстречу ангмарцу.

— И верно, — сказал он, хлопая по облитому кольчугой торсу, — маловато мошны наел, а что наел, так по дорогам здешним поганым растряс. Только верно человек мой слово сказал — князь я, Серебряный, слыхал о таком?

«Даже книжки читал, и фильмы смотрел», — хотел сказать назгул, но удержался..

В действительности воевода мало напоминал актера-певца Талькова.