— Богохульство! Почему ты так говоришь?

— Потому что вы ничего не знали об этих планетах, а решение, принятое без знания фактов — это вообще не решение, это суеверная чепуха.

— Я не вынесу подобных оскорблений… даже от Первого Прибывшего. Я прошу тебя со всем уважением: оставь мои покои.

— Факты есть факты, а догадки есть догадки. Если освободить это ваше решение от всяких там фокусов и болтовни о вере, то оказывается, что оно не имеет под собой никакой почвы. У вас, жалких дураков, не было ведь никаких фактов. Что сказали о вашем решении остальные?

— Они не знали. Это было не их решение. Они служат — и это все. Нам, исследователям, больше ничего не нужно.

— Тогда я скажу им и найду компьютер. Мы еще можем повернуть.

Экзоскелет зашелестел. Человек выпрямился и в гневе указал пальцем на Чимала.

— Ты не смеешь. Передавать им Знание запрещено, и я запрещаю тебе говорить им — и приближаться к компьютерам тоже. Решение исследователей пересмотрено быть не может.

— Почему? Вы же обычные люди. Притом глупые и слабые. Вы ошиблись, и я собираюсь исправить вашу ошибку.

— Если ты это сделаешь, то докажешь тем самым, что ты вовсе не Первый Прибывший, но кто-то другой. Не знаю кто. Для этого я должен посмотреть руководство.

— Смотри, а я буду действовать. Мы поворачиваем.

После ухода Чимала протекли долгие минуты, прежде чем Главный Наблюдатель встал, глядя на закрытую дверь. Когда он, в конце концов, принял решение, у него вырвался громкий стон, полный горя и ужаса. Но нужно принимать и горестные решения: такова тяжкая ноша его ответственности. Он нажал на кнопку коммуникатора и сделал вызов.

Надпись на двери гласила:

НАВИГАЦИОННАЯ.

ТОЛЬКО ДЛЯ ИССЛЕДОВАТЕЛЕЙ.

В момент своего открытия Чимал был так зол, что даже не подумал обыскать комнату в поисках подтверждения полученной им информации. Злоба и сейчас еще не утихла в нем, но теперь она стала холодной и готовой подчиниться необходимости. Он обязан сделать то, что должен. Карта подтвердила то, что это место скрывалось. Он открыл дверь и вошел.

Комната была маленькой и содержала только два кресла, компьютер, несколько сборников с данными и на столе — перечень операций, изложенный упрощенным языком. Ввод был рассчитан на простое действие и содержал инструкции на обычном языке. Чимал быстро прочел инструкцию, потом сел перед вводом и одним пальцем выстукал запрос:

ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ТЕПЕРЕШНЯЯ ОРБИТА НАПРАВЛЕНИЕМ К ПРОКСИМЕ ЦЕНТАВРА?

Как только он нажал на кнопку с надписью «ответ», ввод ожил и напечатал:

НЕТ.

ПРОШЛИ ЛИ МЫ ПРОКСИМУ ЦЕНТАВРА?

ВОПРОС НЕЯСЕН. СМОТРИ ИНСТРУКЦИЮ 13.

Чимал немного подумал, потом ввел новый вопрос.

МОЖЕТ ЛИ ОРБИТА БЫТЬ ИЗМЕНЕНА ТАКИМ ОБРАЗОМ, ЧТОБЫ МЫ НАПРАВИЛИСЬ К ПРОКСИМЕ ЦЕНТАВРА?

ДА.

Это уже лучше. Чимал отпечатал:

СКОЛЬКО ВРЕМЕНИ ПОНАДОБИТСЯ НА ТО, ЧТОБЫ ДОСТИЧЬ ПРОКСИМЫ ЦЕНТАВРА, ЕСЛИ СЕЙЧАС ЖЕ ИЗМЕНИТЬ ОРБИТУ?

На этот раз компьютер думал почти три секунды, прежде чем ответить — слишком много вычислений нужно было сделать, слишком много клеток памяти подключить.

ПРОКСИМА ЦЕНТАВРА НАХОДИТСЯ НА РАССТОЯНИИ 100 АСТРОНОМИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ, ЧТО ТРЕБУЕТ ВРЕМЕНИ В 17432 ДНЯ.

Чимал быстро произвел деление. Это меньше, чем пятьдесят лет. Если мы изменим орбиту сейчас же, то я смогу еще увидеть прибытие!

Но как? Как заставить исследователей изменить орбиту? Существовала возможность того, что он сможет найти нужные инструменты и пособия и проработать их самостоятельно, но это возможно только в том случае, если ему никто не помешает. Если же их действия будут активно-враждебными, вряд ли ему что-нибудь удастся сделать. Одни слова их не убедят.