|
Он бросал свирепые взгляды, и судорожное движение потрясало его губы и тройной подбородок. Употребив все возможные усилия, чтобы выговорить хоть одно слово, и не успев того, напоследок он схватил Хитано за руку и концом своей подзорной трубы, дрожавшей в его руке ужасным образом, указал на беловатую точку, видневшуюся при входе в залив. -- Ну, что там такое? -- спросил отверженный. -- Это... это... бе... бе... береговая стража! -- пробормотал монах с чрезвычайным трудом. И слышно было, как зубы его стучали. И он смотрел на него, сложа накрест руки на волновавшейся груди. Хитано пожал плечами, сел на бортовую сеть, и обратясь к Санта-Марии, повторял: "Как она была хороша!" Подзорная труба выпала из рук монаха. Он ударил себя по лбу, собрался кое-как с духом, вытер свое увлажненное потом лицо, и, переломив себя, как бы покушаясь на дерзкое предприятие, сказал начальнику тартаны, который все еще был погружен в свои страстные мечты: -- Отверженник... отступник... окаянный... супостат... сын Сатаны... правая рука Вельзевула!.. -- Ну что, -- сказал Хитано, которого это бурливое предисловие вывело из задумчивости. -- Что! Трижды проклятый! Я требую от тебя именем настоятеля монастыря Сан-Франциска, моего повелителя и твоего... -- Моего! Нет, монах. -- Моего повелителя и твоего, развернуть сейчас паруса и отплыть. Береговая стража приближается, и мы должны бы были находится в виду Тарифы, ежели б ад не внушил тебе безумную мысль ехать на травлю волов и оставить меня здесь одного, меня, который ничего не понимает в ваших проклятых маневрах. Ну, если бы тебя схватили, потому что голова твоя оценена! -- Я этого не боялся. -- Да не о тебе дело идет, Боже мой! Я говорю о себе. Если бы тебя поймали на берегу, что бы я стал здесь делать? -- Как же быть! Развлечения редки в нашем состоянии; мысль увидеть этот праздник мне польстила, и мой добрый ангел мне помог, честный отец! -- Не называй меня своим отцом, окаянный! А тот, кого ты называешь своим добрым ангелом, клянусь святым Жуаном, ходит на козлиных ногах. -- Как угодно, я не спорю. Что же касается вашего требования, я о нем столько же забочусь, как об этом... -- И он начал бить хлыстом по своим промокшим сапогам. -- Знайте же, что я дождусь не только этого сторожевого судна, но и другого, которое должно прийти с востока. -- Ты дождешься! Пресвятая Дева! ты дождешься! О, Сан-Франциско, молись за меня! И помолчав с минуту, он закричал изо всей силы: "Люди наверх, наверх, мои братья! Именем настоятеля монастыря Сан-Франциска, я вам прик...". -- Перестань, монах! -- сказал окаянный; и, закрыв одной рукой ему рот, другой он сжал так сильно руку францисканца, что несчастный понял все значение этого жеста и бросился на дек корабля с выражением того немого ужаса, каким объят человек, совершенно убежденный в невозможности избежать очевидной гибели. Хитано улыбнулся от жалости и потом пристально посмотрел по направлению Кадикского рукава. -- Клянусь утесами Карниолии! ты также опоздал, дружок! -- вскричал он, завидя другой люгер, показавшийся на горизонте и быстро приближающийся. |
