Тащить карту с собой «в приключение» он, разумеется, не собирался — это выглядело бы подозрительно. Пришлось запоминать, благо зрительная память у него была отличная. Теперь, бодро шагая по городу навстречу светлому будущему, Розовский сверял запечатленную в мозгу картинку с действительностью и с удовлетворением отмечал: оказывается, мало что изменилось с тех пор, как над городом пролетел неприметный самолет военно-воздушных сил с камерами на борту. Во всяком случае, новых, не имевшихся на карте зданий ему пока не попадалось, но его и не волновали новостройки.

Для начала его интересовала возведенная в глубоко тоталитарные времена гостиница «Старт» (если верить устаревшим источникам — лучшая в городе). На рубеже веков, перед самым исходом, она перестраивалась, после чего сменила масть и стала называться «отель „Европейский“» (четыре этажа, восемьдесят номеров, четыре «люкса», ресторан, бар, бильярдная, сауна, стоянка на полсотни авто). Кто-то потерял на этом кучу бабла. А кто-то, наоборот, заработал. Переродившийся отель даже обзавелся двумя парами звезд.

На взгляд Розовского, это были те же яйца, только в профиль. В принципе, он ценил удобства, никогда не пренебрегал ими и не собирался селиться в какой-нибудь халупе. Он полагал себя единственным из участников, кто заблаговременно озаботился изучением сцены действия, и поэтому думал, что имеет порядочную фору. И, в отличие от остальных, он двигался целенаправленно с той самой минуты, как отвязался от своего опекуна на перекрестке проспекта Мира и улицы Багратиона.

Уже через двадцать пять минут он оказался перед фасадом «Европейского», который произвел на него такое же впечатление, как и пару дней назад, во время предварительного посещения: ни дать ни взять декорация к «Закату Европы». Стены местами начали осыпаться, по балконам карабкался дикий виноград, в мутных стеклах многократно отражалось солнце.

Розовский огляделся по сторонам. Вокруг не было ни души. Он поздравил себя с успешным завершением начальной фазы операции — выдвижением на исходный рубеж. Удобная и подготовленная позиция означала половину успеха, причем не обязательно на войне. Даже в любви это правило срабатывало безотказно, он проверял.

Розовский уже предвкушал, как отпразднует новоселье. Вид из выбранного им «люкса» был, в общем-то, неплох, а после двух-трех бокалов хорошего грузинского вина наверняка покажется еще лучше. Он распахнул тяжелые стеклянные двери отеля, которые можно было прошибить разве что очередью из крупнокалиберного пулемета, и внутри у него всё сжалось.

Холл, покрытый толстым слоем пыли, служил отличной контрольно-следовой полосой. Куда лучшей, чем распаханная земля в каком-нибудь дебильном фильме о пограничниках. Следы мгновенно бросались в глаза. И кроме отпечатков своих мокасин, оставленных прежде и ведущих в обоих направлениях, он увидел еще две цепочки следов, принадлежавших разным людям. Они терялись из виду на главной лестнице. Лифты, понятное дело, не работали.

Самое главное, чужих следов, ведущих обратно, в холле не было, что означало одно из двух: либо непрошеные гости воспользовались другим выходом, либо всё еще находятся здесь. Первый вариант Розовскому просто не нравился (он усматривал в нем что-то вроде покушения на свою почти собственность), второй не устраивал категорически.

Он проклял себя за самонадеянность и за то, что не потрудился устроить запасной тайник. Впрочем, какого хрена? Может, всё гораздо проще? Почему бы здесь не появиться, например, парням пропавшего без вести Бульдога? Ведь, насколько было известно Розовскому, «подготовка территории» велась тщательно, особенно после исчезновения, факт которого пока удавалось замалчивать — и он догадывался, какой ценой.