Мы, как смогли, успокоили Баллара и Фромонтё. Кофе их немного взбодрил, и они покинули наш дом, наделенные святой миссией: найти в семимиллионном Париже убитую горем семью, которой они доставили бы по адресу свое пасхальное яйцо.

Мы вновь наполнили смыслом их жизнь.

Все обитатели нашей скобяной лавки уже давно погрузились в глубокий сон. Мы с Жюли вновь вернулись на свою территорию. Мы медленно приходили в себя, как вдруг я осознал очевидное.

– Жюли, ты сказала: «резинка»?

– Не поняла?

– Ты же говорила, что Мари-Кольбер относится к тому типу мужчин, которые всегда ложатся с женщиной в постель вооруженными резинкой, независимо от того, есть ли риск заразиться СПИДом или нет?

– Ну да.

– Ты продула.

– Как так?

– Тереза беременна.

– Ну да? За один день?

– Говорю тебе: сто процентов.

После чего я добавил, дрожа от волнения:

– Все сбывается, Жюли. Все, что я предвидел, сбывается на глазах. Пункт за пунктом. Мари-Кольбер погиб. Тереза беременна… Ты можешь орать на меня сколько вздумается, но мне крышка, я знаю, следующий – я. Конец драмы: не пройдет и двадцати четырех часов, как меня захомутает полиция.

Жюли не стала ругаться. Она отправилась со мной, чтобы расспросить Терезу, когда та наконец пробудилась ото сна. И весело отреагировала на наш вопрос:

– А что вы хотите услышать? Бенжамен оказался прав, вот и все! Мари-Кольберу нужен был лишь мой дар ясновидения. В воскресенье утром, после брачной ночи – брачная ночь была, скажем прямо, так себе, ничего особенного, – когда я объявила своему супругу о том, что потеряла дар к предсказаниям, у того сразу вытянулось лицо, ну я и ушла. Вот так.

Моя сестренка весело рассказывает нам свою историю, беззаботно макая тартинку с черничным вареньем в большую чашку с молоком. Простодушный взгляд, челюсти работают, как у акулы, рука уже тянется к другому ломтю хлеба. Тереза ела за двоих, она заканчивала свой двойной завтрак; можно было не сомневаться: тот, кто захватил жилплощадь в ее пузе, отсутствием аппетита не страдал.

– И ты ушла просто так? – изумилась Жюли. – Даже не дождавшись, что он тебе ответит? Он что, выгонял тебя?

Тереза закатила глаза:

– Жюли-ииии! Я лишилась дара гадать, но соображать-то еще могу. Я же тебе говорю: я видела его физиономию! И потом, ты же знаешь мужчин, единственное, чего они ждут от нас, так это того, чтобы мы приободрили их, когда они собираются вышвырнуть нас за дверь. Я просто опередила события, так было лучше. Села в ночной поезд и преспокойно вернулась в Париж. Бенжамен, а что, масла больше нет? У нас закончилось масло?

Однако Жюли хотелось знать больше, ее интересовали подробности.

– Да к чему все это? – спросила Тереза, протягивая обе руки к маслу, которое я доставал из холодильника. – Плевать на прошлое!

– Ну, просто для того, чтобы знать, на что это похоже, – настойчиво продолжала Жюли все тем же игривым тоном, – ведь этот тип никогда не увозил меня в свадебное путешествие! – Она подбородком указала в мою сторону.

– Ты ничего не потеряла! – отозвалась Тереза, намазывая очередной бутерброд.

И она стала рассказывать, как, выйдя из церкви Сен-Филипп-дю-Руль, они сели в символическую машину «скорой помощи», но, едва завернув за угол на перекрестке улиц Ла Боэси и Георга V, тут же пересели в такси, которое доставило их в аэропорт, где они вскочили в самолет, в мгновение ока домчавший их до Цюриха, и вот наконец оказались в номере люкс в одной из гостиниц на Банхофштрассе, широкой, как посадочная полоса в аэропорту.