— А я все думала, когда же ты упомянешь об этом. С каких пор работа в баре приравнена к проституции? Я ведь не работала стриптизершей. Я танцевала в клетке всего лишь пару часов, а ты этого до сих пор забыть не можешь! Мне не следовало вообще с тобой связываться. Ты с самого начала осуждал меня!

— Мы здесь не затем, чтобы обсуждать прошлое.

— Это ведь ты напомнил мне о нем, — огрызнулась Тильда, поняв, что Рашад нисколько не изменился за это время. Он всегда будет напоминать ей о самых худших моментах в ее жизни. — И запомни раз и навсегда, я вовсе не распутная, не бесчестная и не жадная и никогда такою не была.

Рашад внезапно почувствовал, что наслаждается моментом. Тильда была единственной женщиной, которая осмеливалась поднимать на него голос или пыталась спорить с ним. Раньше это его раздражало, но теперь он воспринял это как глоток свежего воздуха.

— Неужели? — соболиная бровь изогнулась. — Значит, я ошибаюсь и ты никогда не была плохой девчонкой…

— Разумеется… — Тильда дрожащими пальцами убрала прядь волос со лба. — По какой-то причине ты придумал себе мрачный сценарий, которого не было. Я никогда не планировала нажиться за твой счет.

— Тогда почему, по-твоему, я обеднел на полмиллиона фунтов со времени нашего знакомства?

Когда Рашад произнес эту сумму, Тильда не смогла сдержать изумления.

— Пол… миллиона фунтов?

— Продажа дома покроет малую часть. Но как я понимаю, рента так и не будет выплачена, что же до долга…

— Не может быть, чтобы сумма дошла до полумиллиона.

— Она гораздо больше. Удивлен, что ты еще не подсчитала точную сумму. Припоминаю, раньше ты складывала цифры в уме не хуже любого калькулятора.

— Но у меня не было доступа ко всем документам.

— Уж конечно, раз ты выбрала для себя роль невинного наблюдателя, — хмыкнул Рашад. — Неважно, я намерен получить долг полностью.

— Но ты не можешь так с нами поступить! — воскликнула Тильда в панике. — Если ты дашь нам хоть немного времени…

— До следующего столетия?

— Ну почему ты так плохо обо мне думаешь? — глаза Тильды снова засветились злостью. — Я понимаю, что мои родные выглядят в этой ситуации нахлебниками, но ты даже не даешь мне возможность объяснить, почему все так случилось…

Рашад смерил девушку ледяным взглядом.

— Давай перейдем к делу.

— Хорошо. Дай мне год, чтобы я стала бухгалтером и смогла накопить какую-нибудь сумму.

— Как интересно… когда мы встречались, ты мечтала стать художницей.

Вначале Тильда хотела сказать правду: что ей нужно было помогать матери зарабатывать на жизнь и содержать братьев и сестер. Ей пришлось бросить художественную школу и найти работу, и Тильда никогда не жалела об этой своей жертве. Но она передумала. Все равно этот мужчина не хочет ее слушать!

— У меня появится возможность нормально зарабатывать, и я смогу постепенно выплатить тебе долг.

— Как говорится, лучше синица в руках, чем журавль в небе. Меня не интересуют обещания. Если не можешь предложить что-то более конкретное, то я удивляюсь, зачем ты вообще просила об этой встрече. Зная тебя, я подозреваю, что ты надеялась использовать свою сексуальность, чтобы умаслить меня.

Тильду поразило такое оскорбительное обвинение. Несколько секунд она в изумлении только открывала и закрывала рот. В ее наряде и макияже не было ничего провокационного. А в чем ей было приходить? В мешковине?

— Как ты посмел предположить подобную ерунду?

— Но именно так ты и поступаешь.