Папа увидел, что я закусила губу.

— Бедная, бедная Таня. Тяжело же ей пришлось в жизни, — сказал он. — Значит, нам остается только окружить ее двойной лаской. Показать, как живут счастливые семьи. Она очень милая девочка, что тем более удивительно после всего, что ты мне рассказала, и заботится о нашей Мэнди со всей душой. Что плохого в их дружбе? Ты боишься, что Таня дурно повлияет на Мэнди. А ты не думаешь, что Мэнди может хорошо повлиять на Таню?

Я взмахнула рукой от восторга. Папа наголову разгромил все мамины возражения.

В воскресенье мы втроем отправились в бассейн — Таня, папа, я. Сперва Таня не хотела идти. Мы зашли за ней в половине седьмого, но миссис Уильямс сказала, что Таня все еще в постели, хотя она уже дважды ее будила.

Таня вышла к нам десять минут спустя, бледная, заспанная, всклокоченная. Я первый раз увидела ее лицо без макияжа. Она казалась совершенно другой. Совсем девчонкой. Слабой. Ранимой.

Папа, который уже было разворчался, томясь в ожидании, улыбнулся:

— Доброе утро, Таня!

— Доброе утро! Или скорее ночь, — сказала она. Улыбнулась папе. Показала мне язык: — Что ты так смотришь, будто в первый раз меня увидела? — Потерла сонные глаза, провела рукой по волосам. — Выгляжу, наверное, как чучело.

— По-моему, ты прекрасно выглядишь, — сказала я.

Я ждала, что у Тани непременно будет бикини, но она надела обычный синий купальник, старый и выцветший.

— У меня даже купальника нет. Этот носила дочка миссис Уильямс, еще когда училась в школе. Гадость, правда? Смотри, протерся до дыр. — Таня поковыряла пальцем крошечные дырочки в ткани. — Меня могут арестовать за разгуливание в таком виде!

— Да нет, нормальный купальник, — сказала я. — Вот у меня дурацкий. — Я подергала бантик, покрутила кроличьи морды.

— Ты в нем такая хорошенькая! — с затаенной грустью произнесла Таня. — Везучая, тебя родители балуют. А твоя мама не ходит в бассейн?

Я ответила ей долгим взглядом. Мы обе представили себе мою грузную маму в обтягивающем купальнике. Виновато хмыкнули.

— Да, думаю, не ходит, — сказала Таня.

Мы сложили вещи в один шкафчик. Моя футболка и шорты уютно легли рядышком с леггинсами и топиком Тани. Мне пришлось снять очки. Я всегда чувствую себя без них не в своей тарелке. Весь мир расплывается перед глазами, становится далеким. Приходится буквально нащупывать дорогу к воде. Я вижу лишь огромную, сверкающую массу голубого впереди.

— Давай я тебе помогу, — сказала Таня, крепко сжимая мою ладонь. — Где же твой папа? А, вижу, вижу. Вон он, на краешке. Вы будете нырять? — Она резво повела меня к нему. Наши босые ноги шлепали по влажной плитке. — Спорим, вы не умеете нырять! — сказала она.

— На что спорим? — весело откликнулся папа, как подросток.

Он нырнул и поплыл, мерно загребая воду и сверкая пятками, — и вскоре растворился в зеленовато-голубом пространстве.

— Надо же, и правда умеет! Молодец твой папа! — сказала Таня, от души веселясь.

Папа подплыл к нам. Он тоже смеялся. Подтянулся и сел на бортик, болтая ногами и сверкая капельками воды. Я застеснялась его толстого живота и седой волосатой груди. Но Таня явно думала, что лучше папы в мире нет.

— Слушайте, научите и меня нырять. У вас здорово выходит! И плавать по-настоящему научите, а то я умею только грести по-собачьи.

Она болтала и болтала, но в воду лезть не спешила. Папе пришлось взять ее за руки и уговаривать спуститься вниз по лесенке. Я прыгнула вслед прямо с бортика.