Обняв себя руками, я смотрю на широкую спину Эйдена. Он не поворачивается ко мне, продолжая убивать взглядом дверь, к которой повернут лицом. Я боюсь позвать его, боюсь произнести что-либо. Убеждаю себя, что эта пронизывающая тишина — спасение, и будет лучше, если я и Эйден не станем говорить.

Но когда он начинает медленно оборачиваться, когда я встречаюсь с его погасшими, безжизненными глазами, то понимаю, что чего-то ужасного и зловещего, сковавшего мою душу, не избежать.

— Послушай, — начинает он, вздыхая.

— Нет, — резко говорю я, выставляя одну руку перед собой.

Мне страшно. Я действую рефлекторно.

— Выслушай меня, Джейн, — просит Эйден.

Но моя жизнь не будет прежней после его слов. Я знаю. Я чувствую это.

— Что не так? — еле заметно качаю головой.

Эйден подходит ко мне. Очень медленно. Он останавливается. Он совсем близко. Его руки осторожно ложатся на мою талию. Своим лбом он соприкасается с моим.

— Я должен отпустить тебя, — шепчет вымученно.

Я даже не осознаю, как начинаю плакать. Слезы градом льются по щекам, и я чувствую себя идиоткой. Мне нечего сказать. Я не могу говорить. Это молчание убивает. Оно такое жуткое, будто вся тьма Ада переместилась в эту тесную подсобку и ликующе кружит вокруг нас.

Я ощущаю только тепло его дыхания. Слышу лишь собственные всхлипы.

— Нет, — произношу снова. — Ты, должно быть, шутишь, да? Это хреновая шутка, Эйдена.

— Я не шучу, — хрипло произносит он.

Гадство.

— Почему?

Все же было хорошо час назад!

— Потому что так надо, — отвечает, напрягая скулы.

О боже…

Я не понимаю, в какой момент слезы смешиваются с ядовитым, горьким смехом, который вызывает у Эйдена недоумение.

— Я бы хотел все объяснить тебе, Джейн. Клянусь. Больше всего на свете я хочу именно это — чтобы ты знала правду, — его ладони перемещаются на мои плечи, мягко сжимая их.

— Тогда скажи мне, — смех утихает, и я произношу это едва слышно.

Эйден закрывает глаза.

— Не могу.

Боль сдавливает горло.

— Почему?

Его ресницы дрожат.

— Это убьет нас.

Я превращаюсь в неподвижную статую. Смертельный холод, вызванный его словами, неторопливо и мучительно поглощает мое тело, и вскоре он проникает так глубоко, что замораживает кровь, бурлящую в венах.

Я отчаянно пытаюсь понять последние слова Эйдена.

Что нас убьет? Его глупость? Его неспособность определиться, наконец, в своих чувствах ко мне?!

Что не так?

Лед отходит, так как в груди разгорается нешуточное пламя.

— Что, черт возьми , это значит? — очень медленно спрашиваю я, не сводя глаз со скорбного лица Эйдена.

— От меня ничего не зависит, Джейн, — шепчет он, и я чувствую победоносную растерянность. — Они знают, что я… — так и не договорив, Эйден сглатывает.

И тут я взрываюсь.

— Ты прикалываешься надо мной, Эйден?! — пылко восклицаю и сбрасываю с себя его руки.

Он распахивает глаза и с нескончаемым сожалением смотрит на меня, опустив плечи.

— Что все это значит? — повторяю свой вопрос и сжимаю зубы. Сильно. Так, что становится больно. — Кто «они»? Почему это убьет нас? Ты в своем уме?! — вскидываю руками и задеваю какой-то древний журнал. Он падает, и мое сердце испуганно вздрагивает. — Объясни мне, что происходит. Почему ты ведешь себя так глупо?! Сначала игнорируешь, потом признаешься в любви. Мы переспали, Эйден! — я отчаянно желаю достучаться до него. Я хочу, чтобы он услышал меня, но его глаза прикованы к грязному, деревянному полу, издающему ужасные скрипы от моих движений.