— Сезам, откройся! — с некоторым трепетом произнес он.

Как и прежде, камень отодвинулся. Пока заколдованный кусок скалы отъезжал вбок, Али-Баба был начеку, готовый пуститься наутек при первых признаках какой-нибудь западни. Но пещера позади валуна казалась столь же пустынной, как поляна, на которой он стоял.

И все же по мере приближения к пещере надежды, которые питал лесоруб, таяли, ибо Али-Баба увидел явные признаки того, что для Касима все кончилось не лучшим образом. Во-первых, обнаружились какие-то темно-бурые пятна на полу пещеры, представлявшиеся не в меру разыгравшемуся воображению дровосека не чем иным, как засохшей кровью. А во-вторых, учитывая очень пористую структуру камня под ногами, чтобы остались такие вот темно-коричневые отметины, должно было пролиться очень много крови. Крови, которая, без сомнения, некогда находилась внутри несчастного Касима.

Положение в любой момент могло стать еще более скверным, ибо далее произошло несколько событий, убедивших Али-Бабу, что он, возможно, не один в этом плохо освещенном месте. Едва он двинулся вдоль широкой бурой дорожки, в темном углу слева от него что-то шлепнуло. А едва он нерешительно сделал один-единственный шаг на этот шум, как что-то зашуршало справа. Лесоруб застыл, не зная, куда идти, и тут еще что-то топнуло прямо у него за спиной.

В голове Али-Бабы теснилось множество неприятных мыслей. Несмотря на то что заполненные золотом залы пещеры были так же залиты светом, как и во время его первого визита, по-видимому вечно освещаемые никогда не гаснущими факелами, возможно, разбойники, напавшие на Касима, все еще прячутся в темных закоулках, поджидая очередную незадачливую жертву. Или, того хуже, вдруг в этой волшебной пещере таится колдовство куда более серьезное, чем простое «Сезам, откройся!». Али-Баба понял, что ему следовало бы получше подготовиться к самому худшему. Не считая некоторых мелких инструментов для рубки леса, которые он всегда носил при себе, он был безоружен.

Еще один шлепок, очередной шорох и вновь топот, и к ним присоединился звук, будто что-то тащат по земле. Али-Баба нервно озирался, но не мог разглядеть среди теней ничего похожего на человеческую фигуру. И все же он слышал, как что-то шевелится в четырех-пяти местах разом. Но все звуки, казалось, доносились почти от самого пола возле стен пещеры, где на самом деле было слишком мало места, чтобы спрятаться человеку нормального роста. Но кто, кроме человека, мог издавать такие звуки? Али-Бабе представилась вдруг дюжина окруживших его ужасных змей, неотвратимо подползающих со всех сторон. Ему вспомнился тот странный басовитый смешок, который он слышал, покидая пещеру. Почему он не предупредил об этом брата? И — что, пожалуй, даже важнее — почему был так неосторожен сам?

Дровосек решил, что там, где он теперь находится, ему не удастся больше отыскать ничего полезного. Поэтому он торопливо двинулся в дальнюю часть пещеры, где ранее обнаружил золото.

Но явно в этот день и в этом месте не было простых путей, ибо из-за занавеси, скрывающей сокровище, Али-Баба услышал стон.

Значит, его окружили со всех сторон. Что ж, если ему суждено погибнуть, то следует сделать это так, чтобы не посрамить свою профессию.

— Берегись, рыщущий здесь, кто бы ты ни был! — вскричал он свирепо, насколько мог, учитывая обстоятельства. — У меня есть топор, и я умею им пользоваться!

К его изумлению, из-за занавеса донесся знакомый голос.

— Неужели ты грозишь своему бедному брату? Или, по крайней мере, тому, что от твоего бедного брата осталось?

Али-Баба поспешно отдернул ткань, что разделяла залы, и увидел голову Касима, торчащую из изрядной груды золота.

— Дорогой брат! — с великим облегчением воскликнул дровосек. — Я боялся, что никогда уже мне не доведется больше говорить с тобой.