Настолько громким, чтобы все его услышали.

Чонг. Лайла.

Бунтарка.

Жнецы.

Живые мертвецы.

Но ее крик перекрыл бешеный стук сердца Бенни, когда он понял, что вызвало этот отчаянный вопль.

Это оказалось не нагромождение белых камней. Никакой сторожки лесника или заброшенного фермерского домика.

Перед ними распростерлась огромная машина, вдребезги разбившаяся о безжалостные скалы.

И она казалась до боли знакомой.

Самолет.

Часть II

Раненые птицы

«Слабые верят в удачу.

Сильные — в причину и следствие»

41

— Нет! — вскричала Никс и, оттолкнув Бенни, рванулась вперед, но он успел схватить ее за руку.

— Постой, — резким шепотом предостерег он.

— А ну пусти, — зло ответила она и отдернула руку, смерив его взглядом, полным безумной ярости. — Разве не видишь, что это?

— Это самолет…

— Это тот самолет. — Слезы градом покатились по веснушчатым щекам Никс. — Ты только взгляни. Все погибло. О боже, Бенни… все погибло.

Бенни раздвинул длинные ветки и вышел из леса, осматривая место катастрофы. Его сердце замерло, а пальцы похолодели от ужаса.

За деревьями простиралось плоскогорье. Одна его сторона круто уходила вниз, в расщелину, густо поросшую высокими соснами, другая его часть выглядела относительно ровным лесистым участком. На этой плоской поверхности виднелась длинная траншея, простиравшаяся примерно на полкилометра, а нос самолета уперся в насыпь из грязи и песка. Бенни частенько приходилось играть в бейсбол во время дождя, и потому он хорошо понимал природу такого явления. Самолет не просто разбился — пилот пытался посадить машину, спустившись к земле, а затем пронесся по неровной лесной почве, стараясь затормозить.

Эти леса были частью массива пустыни Мохаве, и почва здесь была рыхлой и песчаной, что, вероятно, и стало причиной того, что самолет не развалился на части от удара. Фюзеляж почти не пострадал, хотя по бокам виднелись огромные рваные царапины. Оба крыла были полностью оторваны от корпуса. Одно, словно влажная салфетка, обмоталось вокруг высокого обломка скалы, торчавшего в двухстах метрах от траншеи. Второе крыло оторвалось ближе к тому месту, где самолет прекратил свое смертельное скольжение, застыв, словно поднятый вверх парус старинного судна. Главный фюзеляж длиной почти в тридцать метров раскололся на две половины, но самолет не разлетелся на куски. И все же кучи обломков усеивали все вокруг, некоторые почернели от огня, другие по-прежнему сияли белизной сквозь бурую толщу песка и зеленые ветви сосен и можжевельника. Зеленые стебли лиан плотно обвивали корпус самолета и обломки крыльев и, словно гигантская паутина, оплели лопасти четырех огромных, навсегда умолкших пропеллеров.

Стекло в кабине пилотов разбилось, и вездесущие лианы пробрались и туда. В нескольких метрах от смятого носа самолета виднелся распахнутый железный люк, зияя, словно черный рот, на светлой поверхности корпуса. Из люка свисали клочья пластикового полотна, а в траве под шероховатыми концами пластика виднелись старые кости. Бенни приходилось видеть фотографии надувных трапов, которые использовали во время аварийной посадки, и эти обрывки пластика напоминали остатки такого трапа.

Он указал на него Никс, подняв ее боккэн:

— Взгляни. Кто-то выжил в катастрофе.

Эти слова еще сильнее взволновали Никс, в ее глазах вспыхнуло замешательство. Она взяла у него свой деревянный меч, но с такой силой стиснула его, что костяшки ее пальцев побелели, и Бенни показалось, что она собирается наброситься на мертвый самолет.