— Но как порядочный человек я не могу этого сделать.

Она раскрыла рот. Прошло несколько секунд, прежде чем она нашла в себе силы спросить:

— Что это значит?

Данфорд внимательно посмотрел на нее. Почему это ее так взволновало? Он был уверен, что она не собирается расторгнуть помолвку. Иначе она потеряет Стэннедж-Парк.

— Почему ты не можешь отменить свадьбу? — не унималась она. — Почему?

— Похоже, нам так и не удалось дать тебе подобающее воспитание. Порядочный человек никогда не отказывается от данного обещания. Если только женщина не уличена в измене, и даже в этом случае…

— Я никогда не изменяла тебе, — вырвалось у нее.

«Не телом, так душой», — горько подумал он. Она не могла любить его так же сильно, как свою землю. Для этого не хватило бы никакого сердца. Он вздохнул:

— Я знаю.

Генри молчала, но в ее глазах он увидел боль. «Как, должно быть, она сбита с толку моей переменой, — думал он. — Ведь ей все еще неизвестно о перепутанных письмах».

— Так что же? — устало спросил он, боясь ответа. — Ты отказываешь мне?

— А ты хочешь этого? — прошептала она.

— Тебе решать, — кратко ответил он, опасаясь произнести слова, которые заставят ее отказать ему. — Если хочешь отказать, так и скажи.

— Я не могу, — произнесла она, прижав руки к груди. Казалось, она вырвала эти слова из самого сердца.

— Что ж, будь по-твоему, — холодно бросил он и, не оглянувшись, вышел из комнаты

Следующие две недели Генри мало что чувствовала, кроме тупой боли, словно саван окутавшей ее сердце. Ничто не радовало ее. Она надеялась, что все принимали ее странное состояние за предсвадебную нервозность. К счастью, она редко виделась с Данфордом. Ему удалось сделать так, чтобы проводить с ней на балах как можно меньше времени. Обычно он приезжал за один танец до ее отъезда. Они больше никогда не танцевали вальс.

Приближался день свадьбы. И вот однажды утром Генри проснулась с тоской в сердце. Сегодня она навсегда свяжет свою судьбу с человеком, которому не нужна. С человеком, который теперь презирает ее.

Медленно она поднялась с постели и набросила на плечи пеньюар. Единственным утешением служило то, что она снова будет жить в своем чудесном Стэннедж-Парке. Хотя теперь он не казался ей таким уж чудесным.

Венчание оказалось пыткой.

Генри хотела скромной церемонии. Но выяснилось, что изображать благополучие перед дюжиной близких друзей труднее, чем перед сотней случайных знакомых. Генри произнесла традиционное: «Согласна», но все это время одна мысль не давала ей покоя: зачем Данфорд женится на ней? Она уже было набралась мужества спросить его, но тут священник сказал, что Данфорд может поцеловать свою невесту. Генри повернулась к нему, и он слегка коснулся ее губ бесстрастным поцелуем.

— Почему? — прошептала она.

Скорее всего он услышал вопрос, но не подал виду. Вместо ответа он схватил ее за руку и повел за собой на улицу.

Генри опасалась, что гости заметили, как она оступилась, с трудом поспевая за мужем.

На следующий день, вечером, Генри стояла у крыльца Стэннедж-Парка. На ее левой руке рядом с кольцом, подаренным Данфордом по случаю помолвки, блестело обручальное кольцо. Никто из слуг не встречал их. Близилась полночь, и все уже спали. Она написала, что их следует ждать на следующий день. Генри и предположить не могла, что Данфорд захочет отправиться в Корнуолл сразу после венчания. Не прошло и получаса с начала торжественного приема в честь их свадьбы, как подали экипаж. Ехали молча. Данфорд читал книгу и не обращал на Генри никакого внимания.