Согласно полученным от Иштвана инструкциям, я должен был встретиться в условленном месте с дежурившей по этому же району сотрудницей. Это обычная практика — одна голова хорошо, а две лучше. Сначала бредешь из точки А в точку Б, собираешь свои впечатления, потом делишься с сослуживцем, потом проходите маршрут вместе.

Сотрудница опаздывала. Придя на условленное место, я сел на длинную пустую скамейку, стал изучать окружающий скверик, шуршащий ярко-желтой листвой.

Я уже начал злиться, когда увидел в конце скверика девушку, которую назначили мне в напарницы.

Девушка несла себя через сквер, длинно и торжественно переставляя по асфальту высокие каблуки сапог. Желтые листья, слетая с деревьев, кружились и падали вокруг нее.

Я узнал ее. Черт, ну что за напасть?

* * *

Оксана шла, как по подиуму, переставляя каблуки сапог один перед другим, спрятав руки в карманы короткой куртки. Вид у нее был немного заспанный, волосы собраны на затылке в подобие пучка перьев.

— Я тут не причем, правда, — сказал я, поднимая вверх руки. — это начальство виновато.

Оксана остановилась напротив меня, зевнула, деликатно прикрыв рот ладошкой.

— Не выспалась, — призналась она. На миг в ее глазах промелькнуло мечтательно выражение. Кажется, даже щеки порозовели.

Мне очень захотелось выругаться матом.

Я вытащил сигарету, щелкнул зажигалкой. Оксана поморщилась.

— Пошли, — буркнул я, вставая. — Работать надо.

— Ох, работник, — сказала она насмешливо, неторопливо щелкая каблуками следом за мной. — Суро-овый. Куда понесся так?

Я поглядел на нее через плечо, отвернулся.

— Может, хоть кофе выпьем? — усмехнулась она.

— Нет.

— Не верю своим ушам! Ты же вроде настаивал на свидании. А теперь, когда я сама тебя зову, отступать? Эх, мужчины…

— Пусть хахаль тебя по кофейням водит, — сказал я, растягивая губы в улыбке.

Глянул на нее через плечо.

— Что, завидно? — тихо сказала она, глядя исподлобья. Вишневые губы сжались.

Я сдержался. Просто отвернулся. Дальше мы шли молча.

Наше шатание по маршруту никаких плодов не принесло. Минут тридцать мы брели по улочкам, заходили во дворы, заглядывали в переулки. Пытались взять след. То она выходила вперед, и я плелся следом мрачной тенью. То наоборот, ее каблуки цокали за спиной. Подул холодный ветер, понес по улице сухие листья. Я втянул шею в поднятый воротник пальто. Оксана зябко потерла ладонями по предплечьям.

Ситуация была неприятной. Мы не разговаривали. Вместе нам находиться совершенно не хотелось, напротив, мы бы сейчас с радостью разбежались. Но держаться мы должны были рядом. Такова была начальственная инструкция, злая ирония бюрократов, засевших в глубинах нашего офиса, выделивших именно ее мне в пару. А ей — меня.

Мы были вынуждены бродить по этим улицам, по этому спальному району, на промозглом ветру, плечом к плечу, пока не превратимся в ледышки.

— Зайдем? — буркнул я, когда мы плелись мимо кафе.

Оксана равнодушно пожала плечами.

Мы зашли, разделись, устроились за столиком. Помогать ей снять куртку или пододвигать стул я не стал.

Заказали по чашке кофе. В ожидании заказа смотрели в разные стороны, лишь бы не друг на друга.

Когда, наконец, кофе принесли, и я сделал первый глоток, мне будто бы полегчало.

Я даже перестал злиться на нее. Стал искоса поглядывать. Она нервничала, злилась, и это делало ее вдвойне привлекательней.

Чтобы там ни было, она завораживала меня. Да что там, я был по уши в нее влюблен. Потому и вел себя так. Как глупый мальчишка.