Ричард Матесон. Пляска мертвецов
Два пучка света, выпускаемые автомобильными фарами, быстро ложились на шоссе. Следом за ними несся «Ротор-Моторс» амфибия, модель «С», 1987 года выпуска. Яркие желтые струи рвались вперед и стремились удрать от 12-цилиндрового тяжело дышащего преследователя. Застывшая кромешная темень с бешеной скоростью исчезала под колесами. Дорога мелькала все быстрей. «Сент-Луис, 10 км». — А ты летишь со МНОЙ, — пели они, — мы Рота-Мота дети! С глазами за СПИНОЙ, — пение усиливалось, — и с мыслями в кювете! Певцов было четверо: Лен, 23 года, Бад, 24 года, Барбара, 20, Пегги, 18. Лен с Барбарой, Бад с Пегги. Бад вел машину. Она с визгом вписывалась в крутые виражи, громко ревела на мрачных горных подъемах, как пуля проносилась по затихшим равнинам. Одна лишь Пегги пела не надрываясь, у остальных слова вылетали из готовых разорваться легких, смешиваясь и соревнуясь с ветром, бившим в их лица и хлеставшим по ним спутавшимися волосами: Стрелка подрагивала на 130. Еще две пятимильные отметки и конец шкалы. Внезапно автомобиль куда-то нырнул. Вся компания подскочила, и ночь тут же подхватила и унесла с собой дикий хохот трех молодых глоток. Еще вираж. Еще подъем, затем спуск. Молниеносный скачок через долину — корпус цвета полированного черного дерева едва касался земли. Голос на заднем сиденьи: — Уколись, Барбарись! — Спасибо, я уже. Сразу после ужина. — Иголка с приделанной к ней капельницей для глаз перешла обратно. Голос на переднем сиденьи: — Уж не хочешь ли ты сказать, что это твой первый залет в Сент-Лу? — Ну да, ведь в сентябре начались занятия. — Брось об этом, ты же своя чувиха. Заднее сиденье, обращаясь к переднему: — Эй, чувиха, ты что, не хочешь вкусно взлететь? Иголка перешла вперед, светло-янтарное содержимое капельницы заманчиво переливалось. — Давай, будет здорово! Пегги попыталась улыбнуться, но губы не двигались. Пальцы чуть-чуть дрожали. — Нет, спасибо, я не… — Давай, не дрейфь. — Лен навалился на сиденье всем телом, светлые брови выделялись под растрепавшейся черной шевелюрой. Он держал иглу прямо перед лицом Пегги. — Будет здорово, вот увидишь. Взлетишь и все забудешь! — И все-таки я бы не хотела, если, конечно, ты… — Ну и девица попалась! — взорвался Лен и с силой прижался бедром к ждущему этого бедру Барбары. Пегги тряхнула головой, и ее золотистые кудри упали на лицо, полностью скрыв глаза и щеки. Где-то там внутри, под желтой тканью платья, под белым нижним бельем, под молодой грудью тяжело стучало сердце. Будь внимательна и осторожна, детка. Это все, чего мы просим. И помни, кроме тебя у нас на этом свете никого нет. Слова матери звенели в ушах. Вид иглы заставил ее отпрянуть поглубже в кресло. — Ну ты даешь, чувиха! Машина застонала, входя в очередной поворот, и центробежная сила сдвинула Пегги прямо на худые колени Бада. Рука его моментально спустилась, и пальцы сдавили упругое тело. Под желтой тканью платья, под тонким чулком дрожь пробежала по коже. Губы снова не повиновались, вместо улыбки получилась жалкая гримаса. — Я клянусь, это черт знает как здорово! — Отстань, Лен. Если хочешь, коли своих подружек. — Но должны мы научить ее поймать кайф. — Лен, отвяжись, это моя девчонка! Черный автомобиль, рыча, продолжал погоню за собственным светом. Пегги нашла и сжала в руке теплую ладонь. Ветер свистел над ними, запуская холодные пальцы в их волосы. |
