Второй диверсант был утыкан стрелами, как дикобраз, но, видимо, ни одна из них не пробила его доспехи достаточно глубоко, и он продолжал работать, пока стальной наконечник очередной стрелы не пробил ему затылок. Однако он не упал вниз, а остался висеть на торце моста. Вес его тела сыграл роковую роль: спустя минуту искрошенное дерево не выдержало, и мост упал с глухим грохотом, подняв облако пыли и перекрыв собой ров. Со стороны мятежников донеслись радостные крики, и они покатили к мосту стенобитные машины.

9

В башню вошел лейтенант Криддер с окровавленным мечом.

— Мы разделались с теми, кто лез на стены, — доложил он, — но многие их лестницы валяются внизу почти целые и ждут новых желающих. Вы же видите, сколько у них народу. А у нас большие потери, под конец мы уже не успевали сбрасывать их на подходе, бой шел на стенах и в башнях.

— Они уже взламывают ворота, — мрачно заметил Корр. — Слышите?

Снизу доносились размеренные удары. Окованный железом наконечник тяжелого бревна раз за разом обрушивался на створки ворот. Одни мятежники раскачивали бревно, другие прикрывали их и себя щитами от стрел.

— Сколько времени выдержат ворота? — спросил я.

— Створки — полчаса, — ответил Корр, — может, чуть больше. Правда, останется еще решетка, с ней они повозятся.

— А сколько у нас людей?

— Не более тридцати, считая легкораненых, — сказал лейтенант. — Смотрите, они опять полезли!

Действительно, новые силы повстанцев шли на штурм. Стрельба наших солдат была уже не такой частой: сказывались и потери, и усталость. Правда, у нас не было недостатка в боеприпасах, но не испытывал его и противник.

Мы с комендантом вышли на стену с мечами наготове. Мятежники форсировали ров и полезли на стены по лестницам, оставшимся от первой атаки. Эта атака была не такой мощной, но и наши силы были уже не те. Пару раз по моему панцирю звякнули стрелы, но они прилетели издалека и не причинили мне вреда. Однако вражеские лучники, почуяв, что наша стрельба ослабела, подбирались все ближе, прячась за деревянными щитами.

Некоторым мятежникам удавалось перебраться через стену, и я, как и другие, дрался с ними. Меня спасало то, что мои противники, вчерашние крестьяне, смыслили в фехтовании еще меньше меня. Однако вскоре я почувствовал, как ноющая усталость разливается по правой руке от плеча до кисти: меч оказался тяжелым и неудобным оружием.

Но вот натиск врагов стал иссякать; это придало бы мне духу, если бы не зловещие удары внизу. Уже собираясь вложить меч в ножны, я услышал, как кто‑то вскрикнул у меня за спиной. Обернувшись, я увидел лейтенанта, который удивленно смотрел на стрелу, торчащую из его груди, и медленно клонился назад. Я бросился к нему, но было поздно. Нога лейтенанта скользнула в пустоту, и он рухнул вниз, во внутренний двор. Доспехи глухо звякнули о камень. Туда же минутой спустя были сброшены последние перебравшиеся через стены враги. Бой закончился; я подошел к коменданту, вытиравшему кровь со лба.

— Надо что‑то делать с теми, внизу, — сказал я. — Если они ворвутся в замок, у нас не останется ни шанса.

— Что вы предлагаете?

— Щиты закрывают их только сверху и с боков, они не ждут удара в лоб. По их расчетам, ворота поддадутся нескоро, и основные силы пока далеко, чтобы не лезть раньше времени под наши стрелы. Мы можем неожиданно открыть ворота, расстрелять их в упор и, пока остальные не опомнятся, втащить стенобитное орудие в замок.

— Придумано здорово, но дважды не сработает, а у них есть еще одно стенобитное орудие.

— Во всяком случае, это отсрочка, — пожал плечами я. — Собирайте людей, комендант.