Этот разговор происходил на лугу перед замком. Едва я изъявил свое согласие, как услышал шумные радостные восклицания и смех. Повернув голову, чтобы определить их причину, я увидел, что на распахнутых воротах покачиваются три трупа. В одном из них я узнал лейтенанта Криддера, два других были солдаты, которых мы с комендантом подставили вместо себя. Доспехи с них были сняты, и несколько мятежников тут же принялись, упражняясь в меткости, стрелять в мертвецов из луков. Должно быть, мне не удалось полностью скрыть своего отношения к этой сцене, потому что Роррен счел нужным пояснить:

— Ты не знаешь, Риэл, что по приказу этих скотов солдаты вытворяли в наших деревнях.

Остальные покойники были похоронены в братских могилах, солдаты отдельно. Было принято решение до конца дня отдыхать, а ночью выступить в поход. В подвалах замка нашлись запасы вина, но Роррен и его командиры следили, чтобы возлияния были умеренными и войско не перепилось.

Ближе к вечеру новый взрыв радости возвестил о прибытии подкрепления. Прибывший отряд повстанцев был вдвое меньше войска Роррена и значительно хуже вооружен; предводителем его был молодой парень по имени Лурр. Под его началом находились практически одни крестьяне, и Роррен, у которого было уже несколько перешедших на сторону мятежников солдат, порекомендовал Лурру меня в качестве военного специалиста. Кроме того, Роррен поделился с ним захваченным в замке оружием, но его было слишком мало на такой большой отряд. Должность военного советника снижала мои шансы незаметно исчезнуть, но, с другой стороны, давала возможность оказать услугу герцогу. Не откладывая дела в долгий ящик, я убедил Лурра, что, пока численность повстанцев не слишком велика, объединять все силы в одну армию преждевременно, а следует наносить противнику быстрые неожиданные удары, действуя небольшими мобильными группами. Я назвал и подходящую цель для такого удара: крепость Крондер, из которой якобы ушли войска. (Я полагал, что хотя бы один гонец добрался туда, и войска ушли как раз в направлении Адериона, чего не мог знать Лурр.) Мой план был принят, и Лурр, чье воинство не участвовало в бою и не было утомлено, отдал приказ выступать немедленно.

Мы — еще недавно это местоимение означало для меня солдат герцога, и вот теперь я принужден был обозначать им мятежников — итак, мы шли, пока не стемнело, а затем разбили лагерь в неглубокой лощине. Высланные вперед разведчики вернулись и сообщили, что ничто не указывает на близость правительственных войск. Выставили часовых. Поев, повстанцы стали укладываться спать — большинство на голой земле или своих нехитрых пожитках, некоторые заворачивались в одеяла. Я подумал, что момент для бегства подходящий, тем более что лощина стала заволакиваться туманом, но Лурр зазвал меня в свою палатку. Было ли это жестом дружелюбия, или он все‑таки не до конца мне доверял? Во всяком случае, я принял его приглашение, чтобы не давать лишнего повода для подозрений.

Рано утром Лурр разбудил меня, и я, чертыхаясь от желания спать, вылез из палатки в утренний холод. Туман был такой плотный, что, отойдя от палатки на несколько шагов, я уже едва мог ее различить. Я сказал Лурру, что в таком тумане выступать бессмысленно, но он ответил, что, поскольку враг не ждет этого от нас, так и следует сделать. Разумеется, свернуть лагерь и построиться в походный порядок в таких условиях оказалось не самой простой задачей, но в конце концов она была выполнена. Я оказался в первых рядах, что мне совсем не нравилось.

Меж тем за нашей спиной поднималось солнце, и туман понемногу рассеивался.