– Тут давно не проветривали, поэтому завелась плесень.

С этими словами он взглянул на племянника. Тоха съежился. В голове снова зазвучал голос. Чонхёк кричал что есть мочи: «Не ты должен был выжить, а Тохён! Умри, умри!» Парень встретился с мрачным взглядом дяди – в нем ясно читался злой умысел…

Но, должно быть, все это было иллюзией. Наваждением. Психология жертвы. Она же была и у его покойного отца.

Тоха видел призраков с самого раннего детства. Иногда испытывал и слуховые галлюцинации. Поначалу мама водила его к психиатру, но совсем скоро перестала обращать внимание на какие-либо симптомы. Она говорила, что это ерунда, и называла сына неженкой – на этом все. Поэтому и сам Тоха стал так думать: «Отчетливые шаги и напоминающий запах разлагающегося тела смрад, что окружают этот пустой дом, – все это обман. Просто я слабый, вот организм с нервной системой и подшучивают надо мной».

Добравшись до дома, Тоха упал на кровать прямо в форме. Он с головой зарылся в одеяло и закрыл глаза, но сгустившийся было сон теперь как рукой сняло. Сильная усталость испарилась сама собой. Тем временем сердце, наоборот, билось так сильно, будто норовило убежать. «Что за странное чувство несоответствия?» – с этой мыслью парень выпрямился на кровати. За наглухо закрытой дверью послышался голос:

– М‑м‑м‑м‑м…

Приглушенный напев смешался со звуком шагов. «Быть такого не может. Сейчас дома никого нет», – насторожился Тоха.

– М‑м‑м‑м‑м…

Знакомая мелодия. Где же он ее слышал? Нет, песня сейчас не так важна. Нечто бродит по дому. Тоха тихонько сполз с кровати. А вдруг это ерунда? «Ведь могла же домработница что-то забыть и заскочить обратно. Или Чонхёк попросил секретаря о чем-то», – успокаивал себя юноша. В тот момент он проигнорировал тот факт, что поющий голос был слишком тонким для взрослого человека.

Стараясь идти как можно тише, Тоха подобрался к двери. Как и в любой другой новостройке, в этом доме не было прихожей. Из коридора просачивался маленький луч, будто бы от светодиодной лампы. Парень вдруг осознал, что сам свет не включал. И песня, и шаги тут же прекратились.

Тоха пригнулся и заглянул в узкую щель между дверью и полом. Там, где никого не должно было быть, словно пустившее корни мертвое дерево, стояли две темно-синие ноги.

Чьи они?

Может, призрак Тохёна? Или отца? Нет, что-то с этими ногами было не так. Для призрака они выглядели уж слишком… живыми. Сквозь узкую щель просачивался до мурашек зловонный запах. Тот, которым пропитана вся комната брата. И тут Тоха вспомнил, где слышал похожий напев. В рекламе Улыбчивого мишки. Тохён постоянно напевал эту до ужаса прилипчивую мелодию во время учебы. Тоха был в растерянности: «Это тоже неправда? Я что, схожу с ума?»

Когда парень с ужасом всмотрелся в дверную щель, синие ноги, что до этого стояли неподвижно, словно прогнившее дерево, резко начали двигаться. Тоха затаил дыхание и сосредоточился на звуке. Ржавая дверная ручка повернулась с характерным щелчком, от которого по коже пробежали мурашки. Затем послышалось, как закрылась дверь. Нечто вернулось обратно в комнату Тохёна.

Тоха поднялся с пола. Затем повернул ручку и проверил коридор. Ничего там, естественно, не было. «Ладно, максимум это могли быть призраки, которых я видел днем. Мертвые ведь не могут навредить живым», – успокоил он себя.

Если бы тогда он вернулся обратно в постель, все было бы хорошо. В нормальных обстоятельствах Тоха так бы и сделал.