|
И перед нею он тоже виновен, как виновен перед женой: ведь из-за него Вивиана никогда не знала, что значит жить нормальной жизнью - по крайней мере в глазах людей. Он был преступником по отношению и к детям, и к Плюшевому Мишке, и, в конечном счете, ко всем людям - хотя бы потому, что представал пред ними совсем другим человеком, не таким, каким был в действительности. Он жил среди них, но не с ними. Именно потому, что он был сам по себе, не имея никого близкого, ничто не помешает ему в один прекрасный день уйти, когда жизнь станет совсем уж невыносимой. И потому он не вмешался в то утро, когда, стоя у этого самого окна, увидел, как его эльзаска входит в ворота и подымается по ступеням; в тот день, в обычной городской одежде, она была похожа на бедную деревенскую девушку. Он выжидал, что за этим последует, предвидя, что ей не удастся проникнуть к нему - и в самом Деле, через несколько минут она вышла. В последний раз он видел ее спустя месяца два, вернее" едва разглядел ее в ночной тьме, сквозь струи грозового дождя. Он спешил укрыться в машине вместе с Вивианой и уже открыл дверцу, когда из тени появилось лицо; приблизился силуэт, кажется, протянулась рука - поздно! После секундного колебания он захлопнул за собой дверцу, и Вивиана включила мотор. На сей раз секретарша уронила: - Это интриганка. Он промолчал. Ответить? Чего ради? Заставить Вивиану вернуться? Разыскать девушку во тьме и объясняться с нею под вспышки молний и удары грома, под проливным дождем? Да и какие тут могут быть объяснения? Что он потом будет с ней делать? У него не было уверенности, что Вивиана так уж не права. - Где будем обедать? Они отобедали у Люсьена. В тот вечер он имел право на две порции мартини вместо одной, и много раз в продолжение обеда Вивиана клала свою ладонь на его руку, как он сам делал со своими пациентками, чтобы отвлечь их внимание от боли и отогнать страх. А с инспектором полиции он встречался всего однажды, года три-четыре назад, по поводу кражи - не из палаты, а из хозяйственного помещения. Недавно он наткнулся на него снова - утром, в кабинете мадмуазель Роман, которой инспектор показывал фотографию. Испугалась ли секретарша, что он ворвется в кабинет и начнет выяснять, что произошло? Но он этого не сделал, а покорно направился к лифту. И только в полдень, когда они садились в машину, он спросил: - Это она? - Да. - Она умерла? - Да. - Отчего? - Утонула в Сене. В тот день если он и заглянул в комнату Давида, то не посмел прикоснуться к плюшевому мишке, а только смотрел на него издали красными глазами - красными не столько от слез, сколько оттого, что он выпил слишком много коньяка. На следующий день он уединился, чтобы прочесть газету, и сразу нашел, что искал. Фотография для документа была скверная, девушка вышла на ней чуть ли не уродкой. Звали ее Эммой. Фамилии он не запомнил, что-то немецкое с окончанием на "айн". Ее вытащили у Сюренской плотины. И хотя тело пробыло в воде много дней, полицейский врач определил, что она была на четвертом или пятом месяце беременности. Газета сообщала, что по приезде в Париж в возрасте восемнадцати лет девушка устроилась на работу в больницу - в какую не было сказано - и затем поступила работать на кухню в ресторане на площади Бастилии. |
