|
- Не отвечай сразу... Ты нуждаешься в незамедлительном отдыхе - это просто бросается в глаза, и сколько бы я ни повторял одно и то же, вряд ли для тебя в этом будет что-то новое... А вот насколько это серьезно... Пока, думаю, причин для опасений нет, хотя мне нужно узнать о тебе немного больше... А как бы он заговорил, если бы знал, что у Шабо в кармане пистолет? Отпустил бы он его с такой легкостью? Он даже не попытался удержать его. Может, он и хотел расспросить Шабо поподробнее. Но, будучи другом и коллегой, не решился настаивать. Когда Шабо встал, Барнакль спросил: - Ты на машине? - Нет. - Я вызову такси. - Поймаю на улице. - В этот час они ходят редко. Он решил вызвать такси по телефону, а это означало, что он не так уж спокоен за друга. - Может, ты согласишься переночевать? - он указал на кушетку для пациентов. Было "горячо", как говорят дети в известной игре. Еще несколько вопросов, несколько ответов - пусть самых осмотрительных, - и Барнакль не отпустит его. Но Шабо еще чувствовал себя в силах вести тонкую игру; естественным жестом он закурил сигарету и непринужденно спросил, пока друг у телефона ждал ответа: - Все еще не женат? - И никогда не женюсь! - Ты не переменился... - Ну, разве что в этом... - Он провел рукой по голому черепу, покрытому коричневыми пятнами. - И в этом... - Он похлопал себя по выступающему животу. - Алло! Вы можете прислать такси на угол улицы Коленкур и Местр? Минутку... Ты поедешь прямо к себе? Ты по-прежнему живешь в Отейле? Шабо солгал, сказав "да", и при этом испытал утонченную радость, что обманывает старого друга. В сущности, мысль посетить Барнакля - почти гениальная, заключительное звено в длинной цепи свидетельств. А что может быть сенсационнее, чем свидетельство психиатра? Он внутренне расхохотался. - Что это тебя так развеселило? - спросил Барнакль, заметив, что Шабо улыбнулся. - Так, ничего... Вспомнилось... Он испугался, что чуть не выдал себя, потому что Барнакль нахмурился. Чтобы как-то объяснить свое неожиданное веселье, он тут же нашелся: - Я подумал о двух женщинах, которых только что встретил у своего шурина, это две американки, мать и дочь... Впрочем, долго рассказывать, а тебя, я думаю, ждут... Он поспешил уйти, он не был уверен, что не проговорится. Его так и подмывало бросить Барнаклю вызов, сказать слишком много, но все же недостаточно для разгадки - пусть его мечется от одного решения к другому. Он чуть было не ввязался в опасную игру, причем с таким человеком, которому хватило бы обмолвки, даже взгляда... Поэтому он избегал смотреть на него. - Зайду на днях, если только мои пациентки не пустятся наперебой рожать... - Я всегда дома после полудня и почти всегда - вечерами. Дверь была открыта. Рука потянулась к кнопке лифта. Он мог еще рассказать. Потом все будет кончено. Он будет предоставлен самому себе. И ничто больше ему не поможет. Он понимал это и жалел себя. Лифт поднимался, но никто не обязывает его входить в лифт, как никто не обязывает садиться в такси, ждущее у парадной. |
