Крутые ступеньки вели вверх на просторную мансарду. Из ее окон открывался вид на горный пейзаж и цветущую долину.

Варвара подошла к окну и внимательно осмотрелась.

– То, что надо. Лучшего и желать не стоит. Первый этаж оставим «Трохимовне», как говорит соседка, чтобы там не нарушать годами заведенный порядок, но мансарда – моя. Царская обстановка и, пожалуй, вполне располагает к серьезной и плодотворной работе. Здесь ее даже на первый взгляд больше, чем предполагалось. Кто бы сомневался? Один огород чего стоит, – она состроила гримасу полного ужаса и покачала головой. – Кажется, тут я влипла по самое – некуда.

Достала из сумки небольшой плоский чемоданчик и поставила на стол. Рядом разложила книги и бумаги, открыла ноутбук. Идеальные условия для творческой и вполне дачной жизни были созданы за короткий период времени. Что-что, а это Варвара делать умела. Она обладала поразительной способностью создавать домашний уют и одновременно рабочую обстановку в любых условиях. Этому научили частые командировки.

Заходящее солнце выкрашивало горный пейзаж в фантастические цвета. Сгущались сумерки. Внизу в долине один за другим стали появляться огни. Неожиданно перед глазами всколыхнулось море цветов. Среди них они гуляют с мамой. Маленькая Варенька собирает букет из ромашек. Мама смеется, и глаза ее излучают особенный свет.

Варвара нервно сглотнула и вытерла ладонью большую соленую слезу, скатившуюся по щеке. Это нехитрое детское счастье безвозвратно ушло в прошлое, но его яркие картинки надежно хранятся в тайниках памяти.

Теперь все не так. Пустующие земли давно распределили под дачи. Поселок разросся и превратился в большой жилой массив с добротными коттеджами. А вместо ромашек растут красивые цветы и кустарники, привезенные из Голландии или какой-то другой далекой страны…

Хлопнула входная дверь, и внизу зажегся свет.

– Шо у тебя в доме темно, а, Варька? Ты где? И дверь не заперта… – послышался знакомый голос. – Заходи – не хочу. Ты шо ж никого не боишься?

Варвара спустилась вниз, на ходу привыкая к крутым ступенькам. Соседка уже хозяйничала на кухне, разговаривая сама с собой.

На столе стояла литровая банка молока, а в глубокой миске возвышались горкой румяные и пышные оладьи.

– Небось голодная? – спросила, а, скорее, уверенно сказала женщина. – Садись к столу. Я вот корову подоила. Парного тебе принесла. Ты хоть вкус его знаешь? Где в городе такого молочка попьешь? И оладики поешь свеженькие, – добавила заботливо, пододвигая миску. – Оно-то, правда, сечас на кажном километре стоят забегаловки, но там все дорого и не то, шо дома. И кормят там, чем ни попадя. Знаю я эту дорожную кухню. Понюхаешь, вроде пахнет едой, а в рот возьмешь – не знаешь куды выплюнуть. А то еще, слышала, стали делать какие-то габургеры чи чибургеры, прости Господи, не выговоришь. Придумали какие-то ланчи… Говорять, даже целые рестораны открыли под это дело. Тю, як будто в России уже совсем еды нормальной нет, шо ее из-за границы нам поставляют, – рассуждала она между делом, наливая в большую кружку молоко. – А тут все свое, свеженькое. И никаких тебе добавок, красителей и консервантов.

Варвара незаметно подавила улыбку. Устойчивая психология старшего поколения была ей хорошо знакома.

– Ты, давай, вечеряй, не смотри на меня, – соседка тяжело опустилась на табурет. Притихла, подперев щеку рукой, с умилением наблюдала, как Варвара управляется с молоком и оладьями. – Меня можешь называть тетей Катей, а дед мой – Митрий, – сказала как-то буднично, но вдруг встрепенулась и резко выпрямилась. – Постой, а не Зойкина ли ты дочка? Шо-то я в тебе ейное угадываю.

– Похожа? – тихо спросила Варвара и перестала жевать.