— Такой уж я идиот, подыгрываю тебе. — Лицо у Максвила стало строгим. — Но мне не меньше твоего охота разворошить их гнездо. — Он указал на утреннюю газету. — Напечатали об убийстве Уилсона. Убийство не самоубийство. У нас уже телефон оборвали. Звонят из газет, с радио. Нет журналиста, который не искал бы разгадку.

— Но ее не найти. Не стало бы «агентство» действовать в открытую без уверенности, что сработало чисто.

— Не знаю, Питер, не знаю, — покачал головой Максвил. — Есть прореха и в их действиях.

— Интересно, какая?

— Ну это, в общем, ясно. Для чистого убийства они годятся на сто процентов. Но в данном случае их подрядили для игры другого рода — угрожать. Об убийстве речь не шла. Однако загони наемных убийц в угол, и те реагируют автоматически. Убивают. Каким‑то образом Уилсон припер их. И мгновенно: убийство; все интересующие нас лица — Клингер, судья, Баннерман, а может, и Уинстон Грейвз — могут теперь попасть в соучастники. Сумей доказать их связь с «агентством убийства» — и они у нае в руках. Вот твоя задача, Питер. Мне по за кону полагается искать преступников, исполнителей. Твоя цель — соучастники. Иди же и поймай их, если сумеешь.

На дверной табличке: «Эрик Траск». Питер нажал звонок. Минуты две спустя дверь открыл красивый парень очень хрупкого сложения. Прямо на голое тело накинут шелковый пестрый халат. Босиком.

— Я Питер Стайлз. Разреши войти?

— Журналист из «Ньюсвью»?

— Он самый. — Питер легонько толкнул дверь и вошел. Не квартира, а музей современного искусства. Сверхмодная мебель, коллекция каких‑то, похоже восточных, фигурок. На стенах японские гравюры.

— Но, послушайте, Питер, — запротестовал Траск, — я уже и так опаздываю на работу.

— А если я скажу, что ты можешь помешать убийству? Рискнешь опоздать?

— Ну — у, миленький!

У Питера не было предрассудков, но ему пришлось на ходу перестраивать тактику беседы с Траском. Он ожидал встретить грубого стража бульдожьего типа.

— Кофе? — предложил Траск.

— Спасибо. Выпил уже чашек шесть. Мне нужно поговорить с тобой, Эрик.

— Ну присаживайся, — махнул на кресло Эрик и сам устроился на диване, покрытом лиловым атласным покрывалом, закинув ногу за ногу. — И все‑таки, Питер, ты не туда попал. Какое убийство? При чем тут я?

— Сам, может, и ни при чем, — согласился Питер. — Зато тебе есть что рассказать о нужных мне людях. Утренние газеты читал?

— Так, финансовую страницу глянул. Вчера акции Доу Джонса упали на три пункта в среднем. Биржа в наши дни головоломка. Мистика. Еще спасибо, я пускаю в ход чужие денежки, не свои кровные.

— На первой странице сообщение об убийстве. Убили Джорджа Уилсона. У меня на квартире. — Он снял темные очки и протер их.

— Как печально! — пропел Эрик. — Но опять же при чем здесь я? Я никакого Джорджа Уилсона знать не знаю. Тебе вот, конечно, неприятность. А как его убили?

— Задушили. И повесили на трубе центрального отопления в кухне. Ты, может, и не знаешь — ты же чи таешь только финансовую страницу, но «Ньюсвью» регулярно дает сообщения о предстоящем суде над Томпсоном Клингером. Джордж наш репортер, он поставлял информацию. Мы считаем, он наткнулся на факт, опасный для Клингера.

Чуть — чуть правды тут было.

По тонкому красивому лицу Эрика пробежала тень.

— То есть ты намекаешь, что твоего друга прикончили по приказу Томми?

— Ну, если не сам Клингер, то кто‑то, кого тревожит исход дела Клингера, позаботился, чтобы Уилсона убрали.