— А ты знаешь, что он сорок пять раз ездил в Израиль?

— Что он там продает? — спросил я.

— Ну ты и фрукт.

— Как и твой, ты уж меня извини, Уолтер. Хитрющий еврей. Слава тебе Господи, еврейская хитрость пережила и лагеря. Угадай, о чем книга Уолтера?

— Я тебе перешлю снимок манто.

— Прибереги его для себя — купишь это манто Лил. Я сказал: угадай, о чем его книга.

— Ну как же, о лагере.

— А вот и нет, — сказал я.

— О его жизни в Германии.

— Порнография — вот что это такое. Ты об этом знал?

— Откуда? Я же ее не читал.

— Исключительно о том, как он кого поимел. На каждой странице. Я по сравнению с ним — щенок.

— Да ты что? А ты не шутишь? — Он было опешил, но тут же взял себя в руки.

— Вот почему я ушел от ответа на твой вопрос. Я сижу за столом, в семейном кругу, он дает мне читать свою книгу, а это чистой воды порнография, — и я засмеялся; засмеялся и отец.

— Он ушел от меня всего полчаса назад, — сказал отец.

— Вот что он пишет: одну я поимел так, другую — эдак, в нацистской Германии в постельном деле мне не было равных.

Мы еще не отсмеялись, когда отец сказал:

— Не исключено, что его книга станет таким же бестселлером, как твой «Портной».

— Как же, как же. Порнографический бестселлер о Холокосте.

— Ну да.

— Во всяком случае, это будет первый бестселлер такого рода, — сказал я.

— Его дочь поправляет книгу, — сказал отец.

— То-то она удивится.

Все еще продолжая смеяться, он сказал:

— Я сегодня купил трость.

— Какую еще трость?

— Сэнди заставил меня купить. У нее четыре опоры внизу.

— А ты пробовал ходить с ней?

— У-у. Мне она не нравится: к ней легко привыкнуть. Потом не сможешь без нее обходиться, а мне это ни к чему.

— Но ты взял ее, когда пошел гулять? С ней тебе легче ходить?

— Что да то да. Еще бы не легче. С тростью мне не нужно держаться за Эйба. Он и сам не так уж тверд на ногах.

— И о чем вы, ребятишки, беседуете на прогулке?

— О былых временах. О комиках тех времен. Братьях Хоуардах. Лу Хольце. Канторе, Бенни. Поем песни. Эйб любит петь. Помнишь Лу Хольца? Он все приговаривал: «Так ты-таки там был, Чолли?»

— Это его фразочка? А я-то гадал, от кого она пошла. Она у нас с Клэр в ходу, но я не знал, чья она. Лу Хольца я уже не застал. «Так ты-таки там был, Чолли?»

— Вот-вот. Мы говорим о Гарри Лодере. Я пою Эйбу песенку про Гарри Лодера, он мне подпевает. Вот так и гуляем изо дня в день. Эйб обожал Гарри Лодера. Лодер был комик, из Шотландии. Я видел его в ньюаркском «Паласе». Он выходил на сцену и пел всего одну песенку. Забыл какую, потом вспомню. Вылетал на сцену, помахивая тросточкой, и пел эту шотландскую песенку. Эйбу она нравится. Он всегда ее поет. Ох и повеселились мы в свое время.

— Вот тебе и разница между Ньюарком и Берлином в прежние времена.

— То-то и оно. Бедняга Уолтер.

— Да не жалей ты Уолтера, тоже мне бедняга. Он умеет за себя постоять. Он тоже повеселился — и еще как — в свое время.

— Да ты что? И ты поверил, что он написал правду? Поверил всему, что он понаписал?

— А ты нет?

— А я знаю? А что, если он все это просто-напросто напридумывал для книги?

В августе наша семья собиралась отпраздновать отцовский день рождения в Коннектикуте — мы отмечали его там все восемь лет после смерти мамы, но праздник пришлось отменить, потому что по мере того, как лето шло на убыль, здоровье отца все ухудшалось.