— Она больше ни на что не годится! — настаивала одна кумушка. — Посмотрите-ка не ее груди! Да ее разорвет со дня на день. Никто не станет покупать такое!

— Остается только отдать ее драконам, — советовала другая женщина. — Если их почитать как богов, они не будут вторгаться в наши гроты.

— Народ огня никогда не станет преклоняться перед порождениями дождя! — возмутился бывший там воин. — Вы болтаете всякую чепуху, женщины! Возвращайтесь лучше к вашим котелкам!

— И все-таки, — упорствовала матрона, указывая на Боа, — и все-таки одно можно сказать точно: не сегодня, так завтра ее разорвет.

После чего компания разошлась.

Всю ночь Боа, не отрываясь, смотрела на пламя очага. Ей припомнилось, как Мальтазар показал ей яму с монстрами, она слышала его слова: «Каждый год к ним приводят десяток девчонок вроде тебя, ведь надо же им развеяться, не так ли?»

Хватит ли у нее смелости броситься в огонь, прежде чем попасть в объятия одного из этих студнеобразных существ, некогда выходцев из «хороших семей»? Боа этого не знала. Но у нее не было других идей, кроме как…

Наконец, завороженная танцем огня, Боа задремала. Из забвения ее вырвала рука Раццы. Сквозь щели в каменной стене уже проникал серый рассветный сумрак. Жрец холодно изучал ее. Он был почти так же худ, как Мальтазар.

— Послушай, — негромко сказал он. — Твой хозяин был моим давним другом. Наверняка он не считал нужным скрывать от тебя свои наблюдения. Многие здесь думают именно так, и потому видят в тебе ненужного свидетеля, которого следует убрать. Вчера Совет постановил отправить тебя в яму увечных. Полагаю, ты знаешь, что это означает?

Боа вздрогнула, и ее глаза расширились от ужаса.

— Погоди! — веско промолвил жрец. — Я духовный владыка этих областей, и, возможно, у меня есть средство тебя спасти… Я имею в виду: спасти тебя от позорного конца, потому что я собираюсь тебе предложить променять одну смерть на другую. Тебе, несомненно, известно: я готовлю рыцарей-искателей. Их миссия всегда заканчивается ритуальным самоубийством. Этих рыцарей сопровождают служанки-грумы, которые разделяют с ними их участь. Я предлагаю тебе обменять твою ужасную судьбу на достойный финал. Тебе выбирать. Если ты согласна, то завтра, во время оглашения приговора, я вмешаюсь и потребую, чтобы тебя отдали в услужение искателям. Но хочу предупредить! Я набираю только девственниц! Ты все еще… или нет? Не ври мне! Тебя подвергнут осмотру, и ты должна будешь представить доказательства своей девственности. Ну, что, согласна? Вернее: можешь ты согласиться?

Боа в знак подтверждения неистово закивала головой. Рацца провел рукой по ее волосам.

— Я делаю это в память о Мальтазаре, — тихо сказал он, отстраняясь. — И, во всяком случае, он наверняка создал из тебя хорошего солдата.

Едва Рацца удалился, Боа стали мучить сомнения: а девственница ли он еще? Конечно, Мальтазар ни разу ее не тронул, но ей вдруг припомнилась та ночь, когда их одурманили, чтобы затем лишить языка. Что, если палачи, дабы подзадорить себя, не удержались от искушения позабавиться за счет усыпленных девушек? Вдруг над ней надругались, пока она была в беспамятстве? На собственные ощущения полагаться не приходилось, ведь на следующее утро все ее тело было одним сгустком боли, и затем она целую неделю не приходила в сознание. Больше поразмышлять над этим Боа не удалось, поскольку явившиеся стражники подняли ее и препроводили в пещеру совета, где уже расположились старейшины в каучуковых одеяниях.

Все происходило так, как предсказывал жрец: сначала ее приговорили к яме, затем вмешался Рацца, и Боа отправили на осмотр к акушерке.