Ричер крутил баранку, Шаман, как всегда, сопел, сжимая конфискованный у охранника автомат. До Славкура оставалось минут десять езды.

– Все ОК! Сейчас летчиков расспросим, они после вас с аэродрома уехали. Может знают, куда повезли Шульгу. А вообще, тут, похоже, против нас всерьез какая то контора работает. Замутки не детские. Даже начальство не в курсе. Хотелось бы знать, какой пидорас за этим стоит…

3. Части дела

Киев, ночной клуб «Лак». Пятница 28 июля 23:10

Он был для здешних посетителей негламурным, и, поэтому всегда испытывал затруднения при знакомствах. Но на этот раз повезло. В клубе было много народу, и он договорился с приятным парнем на оба выходных дня. Они выпили, немного потанцевали под веселую музыку и уже решали, к кому поедут сегодня ночью, как телефон, прорываясь сквозь модный диджейский микс, зашелся державным гимном. На экране высветились данные абонента.

Таращенко извинился перед новым знакомым и вышел в холл. Звонили с работы. В свой законный пятничный вечер он, в принципе, имел полное право не отвечать, тем более что звонок был на личный, а не служебный номер. Однако, должность звонящего не предполагала не то что игнора, но и малейшей задержки. Когда с тобой выходит на связь сам заместитель Генерального прокурора, все прочие дела отходят на второй план…

Беседа не сказать, что была долгой и содержательной.

– Руслан, ты где?

– В Киеве. Отдыхаю…

– Давай на работу, срочно!

Понимая, что вечер безнадежно испорчен, Таращенко потащился в зал – хоть номер телефона взять у Валеры. Хотя вряд ли он пригодится. Время позднее, в клубе все разобрались уже по парам, кто же простит такой облом?

Так и получилось – парень жутко обиделся. Таращенко вздохнул, рассчитался за двоих, и пошел на выход, открывая на смартфоне приложение «Убер».

Машина приехала через семь минут.

* * *

Правосудие не дремлет, и внутри здания шла обычная полуночная жизнь. Зам. генерального ждал в своем кабинете. Таращенко постучал, вошел.

Помимо хозяина, за кофейным столиком сидел и неофициальный порученец по тонким вопросам, следователь по особо важным делам с крайне неподходящей для избранного поприща фамилией, Барыгин. Хотя с другой стороны, может даже наоборот…

Зам поднялся из кресла, Барыгин остался сидеть, прихлебывая из кофейной чашки. Подав вяло руку, начальство пояснило цель вызова:

– Значит, такая вводная. Помнишь прошлогоднее резонансное убийство полковника ГУР? Ты еще в районе работал, но дело было шумное.

– Помню, Иван Алексеевич!

Дело было действительно шумным, и о нем писали во всех новостях. Грабители влезли в квартиру какого то важного разведчика, взяли в заложники его самого и семью. Разведчика вроде бы пристрелили…

– Вот и хорошо, что помнишь! Часа полтора назад один из фигурантов опознан в Краматорске. Бери дело, ознакомься и отработай, поедешь подозрение вручать и задерживать. Постановление о включении тебя в группу я сейчас подпишу.

Ясно. Главной версией по тому убийству, если верить СМИ, был терроризм. Генеральный тогда заявил, что найти виновных для него – дело чести. Вот откуда, значит, такая спешка. Но вот только…

– Иван Алексеевич, но Краматорск ведь в зоне АТО!

– Ну да. Тебя это смущает?

– Так это же не моя компетенция!

По неофициальному распоряжению обычные прокуроры и следователи не могли работать на территории проведения антитеррористической операции. Это была сфера военной прокуратуры, и та свои полномочия защищала с яростью волчицы, у которой хотят отобрать щенков.