Это — стационарные точки.
Между ними следует разместить снайперов с более легким оружием, готовых в случае необходимости с помощью соответствующих транспортных средств быстро перемещаться в точку, где возникла опасность.
Такая система, полагал полковник Петрашевский, послужит сетью для самих террористов, скует мобильность бандформирований и в конечном счете будет способствовать их ликвидации.
Не вняли…
Теперь, когда в Чечню пришел генерал Матейченков, порядка стало больше. Полпред сразу понял необходимость создания в Чечне диверсионно-разведывательного комплекса. Быть может, он поддержит и идею, зарубленную военными невеждами из Генштаба. А заодно — разберется с вопросом, куда деваются новейшие снайперские винтовки, выпускаемые Тулой. Почему у боевиков они есть, а у наших снайперов — нет?..
Виновных следует найти и крепко дать им по рукам — чтобы другим казнокрадам неповадно было…
Глава 7. Новый вид разведки
Углубленно занимаясь проблемами военной и стратегической разведки и последовательно их разрешая, хотя это и было связано с немалыми организационными трудностями, а также до конца непонятным ему сопротивлением некоторых инстанций, генерал Матейченков пришел к небезынтересным выводам.
Он размышлял о роли разведки не только в военных действиях, но и во взаимоотношениях различных стран.
Почему взаимную разведку ведут — причем на самом высоком уровне, «без дураков» — не только враждующие между собой державы, но и страны, связанные искренними дружескими узами — те же страны НАТО, например?
Такой вопрос носит, впрочем, более или менее наивный характер, и на него не так уж трудно найти разумный ответ: каждая серьезная страна желает знать, каковы подлинные намерения других стран, и не обязательно ее соседок? Какое новое оружие куют они в своих тайных арсеналах? Против кого оно будет нацелено? Ну а, кстати, недурно бы и «позаимствовать» технологию его производства.
Вспомним, например, драматичную историю создания первой советской атомной бомбы, круто замешанную и на разведке, и на шантаже, и на выкрадывании военных секретов, и на предательстве.
Генерала Матейченкова при этом не интересовали абстрактные вопросы: он задумывался над чисто конкретными вещами, связанными с Чеченской кампанией.
Известно ведь, что наша разведка в Кавказском регионе — пусть лучше, пусть хуже — действовала всегда. Было, в частности, известно, что чеченские боевики усиленно готовятся к военным действиям. Об этом не могли не докладывать высшему руководству страны. Так почему же оно должным образом не реагировало?
Во время одной из поездок в Москву Матейченков встретился с давним своим знакомым, генерал-полковником Борисом Дубовым. Посидели, повспоминали Афганскую войну, которую прошли вместе. Вспомнили боевых товарищей и друзей, и погибших, и тех, кого война пощадила, оставив в живых.
— Между прочим, у меня давний должок, Борис Сергеевич, — произнес Матейченков.
— Ты о чем?
— Там, в Афгане, ты мне жизнь спас.
— Это когда же?
— Я свою колонну вел через горный перевал… А ты прислал мне подмогу, когда мы в засаду попали.
— Помогли?
— В самый раз. Опоздай они чуток — не сидел бы я сейчас перед тобой.
Они сидели в уютном кафе Государственной Думы, депутатом которой был теперь Борис Дубов.
— Что теперь былое ворошить, — заметил он, прихлебывая кофе. — Знаешь ведь пословицу: кто старое помянет — тому глаз вон.
— А кто его позабудет — тому два.
— Ты что же, хочешь теперь мне жизнь спасти?
— Если доведется. |