По кромке берега бегают озабоченные белые трясогузки, а рядом по рёлке рыщут трясогузки желтые. Первые охотятся на то, что послал прибой, вторые кормятся комариками. Белым трясогузкам надоели комарики. Ну их! Пусть ими лакомятся другие.

Я пытаюсь заснять белую трясогузку. Соблюдая дистанцию около 10 метров, она поспешно семенит ножками. Птичка очень занята, что-то склевывает. Но, охотясь, все время следит за мной. Десять метров расстояния — и не ближе. Таков этикет. Если он мной нарушен, раздается тонкий гневный писк, птичка поднимается в воздух и отлетает дальше. Попробуйте заснять такую осторожную малютку!

Но осторожность не помеха любопытству белой трясогузки. Она не прочь подлететь поближе, даже на один-два метра. Но только когда все в пологах. Иногда ради развлечения трясогузка промчится рядом с машиной, обгонит ее, сядет на дорогу впереди, помашет хвостиком и снова вперегонки. И так, пока не надоест, не устанет. Тогда громкий победный крик — и в сторону.

На небольшом скалистом утесе собрались кучками красные, в черных полосках жуки — полынные листогрызы. К ним прижались крохотные комарики-звонцы. Еще примкнула на ночлег черно-красная аммофила. Почему, зачем? Неужели потому, что с ядовитыми жуками безопаснее? Как жуки попали сюда? Очевидно, они смельчаки, решившиеся на путешествие через озеро. У них не хватило сил достичь другого берега, они упали в воду, а волны прибили их к берегу. В воде их не тронули рыбы. Кому нужны ядовитые листогрызы?

Обжора

Вдали от озера, рядом с кустиками селитрянки, среди зарослей серой полыни когда-то давно был колодец. Теперь от него осталась большая, глубиной около двух метров, яма с отвесными стенками. Дно ямы окаймляла ниша. Ее проделали разные зверьки-невольники, попадавшие в заточение. В попытках выбраться из него они бегали возле стенки, и от множества лап земля постепенно осыпалась.

Сколько маленьких трагедий происходило в этой западне! Сколько попусту загублено жизней! Яму облюбовал и в ней устроился паук — аргиопа лобата, раскинул кругами большие, чудесные сети.

Никогда я не видел такой большой аргиопы, хотя пересмотрел их сотни во время многочисленных путешествий. Паук — настоящий великан. Спокойно он застыл на своих упругих и натянутых, как струны, тенетах. Видимо, никогда он не знал голода. Добычи вдоволь: в яму постоянно сваливаются кузнечики, кобылки, жуки.

Но палка о двух концах. Самка аргиопа одинока. Она не сплела еще ни одного кокона и сильно отстала от своих сверстниц в жизненных делах. В яме прохладно, солнце заглядывает только в полдень.

Где же теперь она найдет себе супруга, если уже закончилось время брачных плясок, а крошечные самцы давно погибли?

Вот и осталась аргиопа без потомства!

Когда к вечеру стих ветер, неожиданно стало душно. Опять, наверное, сюда примчатся комары с южных болотистых берегов озера. Балхаш — по-казахски «топь». И хотя северные берега озера не оправдывают этого названия, южные действительно местами заболочены, топки. Вскоре действительно воздух зазвенел от этих докучливых насекомых.

Нам они надоели, отъехали несколько километров и в каменистой пустыне забрались на высокую и пологую горку. С нее хорошо видны уснувшее озеро и зеленые тростники. На горе свободно разгуливал ветерок, а комаров нет. Зорька быстро оценила это обстоятельство, улеглась кверху животом и почти всю ночь блаженствовала в такой необычной позе.

Тени на такыре

Высокая горка оказалась отличным местом для бивака. Отсюда во все стороны открывались дали, и, уж конечно, более всего по душе она пришлась Юрию.

Вблизи горки в углублении между холмами светлел большой такыр. Со всех сторон его окружали заросли чингиля и тамарисков. Тысячелетиями талые и дождевые потоки воды приносили сюда с холмов мелкие частицы земли и они, отлагаясь на дне мелкого и быстро пересыхающего озерка, образовали идеально ровную площадку.