Из зарослей кустарничков вылетает испуганная горлинка. На плоском, сложенном из немногих прутиков гнезде светятся на солнце янтарем два яичка. Горлинка только что стала их насиживать.

Маленькая зеленая стрекоза-стрелка упала на воду, распластав крылья. Теперь погибнет, съест ее рыба. Надо помочь, бедняжке, вытащить палочкой. Но стрекоза легко вспархивает с воды и, напуганная, поспешно уносится в заросли растений. Потом я не раз видел, как стрекозы-стрелки ложатся на воду, чтобы утолить жажду или остыть от жары. И только здесь, на Балхаше, такой у них замечательный обычай!

В кустах раздался скрипучий голос сороки. Здесь, оказывается, происходит важное семейное событие: из гнезда вылетают сорочата. Неумелая молодежь, тараща от страха беловато-голубые глаза и размахивая коротенькими хвостами, разлетается во все стороны.

— Спасайтесь! — кричат родители, испуганными голосами, завидев человека.

Одного сорочонка я загнал на одинокий кустик. Как он, бедный, испугался, когда на него глянул синий глаз фотоаппарата! Широко раскрыл рот и закричал от страха:

— Мама!

Всюду попадаются молодые суслята. Маленькие, глупые. Они только что расстались с родительским кровом. Жажда расселения гонит их во все стороны. Везде раздаются их тонкие, нежные голосочки. Некоторые совсем еще малы, другие почти как взрослые. Все они спешат от норки к норке, от кустика к кустику, от камешка к камешку. Когда вокруг все спокойно, их можно видеть стоящими столбиками, но короткая оглядка во все стороны — и снова перебежка. Над берегами в воздухе реют белохвостые орлы. Один упал камнем вниз и поднялся в воздух с сереньким комочком в лапах. Попался, бедняжка-сусленок. Другому глупышке дорогу перегородило озеро, и он, неумелый, вошел в воду и поплыл. Но на него набросился черноголовый хохотун, ударил острым клювом по голове и сел на воду рядом, вяло поглядывая на легкую добычу. Другого, еле живого, волны выбросили на берег. Мокрый и жалкий, он долго лежал на солнце, пока не отдышался.

Тело щекочут многочисленные крылатые тли. Они тоже сейчас расселяются, чтобы дать начало новым скоплениям. На растениях всюду видны их колонии. Местами под такими растениями камни блестят, будто покрытые лаком. Это сладкие выделения тлей, упавшие на землю. Здесь не так уже много муравьев, чтобы обслужить эту многочисленную компанию. Зато всюду по земле, по траве торопливо ползают, сверкая яркими одеждами, жуки-коровки. Поживы много. В одном месте на берегу я вижу скопления коровок. Жуки пробовали отправиться в путешествие на крыльях на другой берег, но не хватило сил. Волны вынесли незадачливых странников на сушу.

Коровки выползают на камни, обсыхают и, собравшись с силами, разлетаются.

По песчаному берегу бродят крошечные светлые уховертки. Они недавно вышли из яиц. Обычно первое время дружное семейство живет вместе под опекой матери. Почему сейчас малыши оказались без присмотра, непонятно. Светлая прибрежная уховертка — обычный житель Балхаша.

Издали я вижу больших птиц. Они летят прямо к нам, не спеша размахивая крыльями и изредка планируя. Вскоре я узнаю пеликанов. Но какое началось замешательство, паника, когда птицы увидели машину и людей! Грузные птицы сворачивают в сторону, отлетая от нашей стоянки.

Потом налетела стайка уток и тоже испугалась. Даже здесь, в глухой местности, птицы хорошо знают человека и боятся его. А мне обидно. В моих руках ружье, на прикладе которого фотоаппарат с телеобъективом. А Юра уселся на один камень, на другой уложил этюдник — и вот на картоне и синее озеро с белыми барашками на волнах, и пеликаны, в испуге размахивающие крыльями, и на переднем плане сусленок, поднявшийся столбиком.

Возле машины все время крутится и попискивает кулик-перевозчик. Улетит, снова появится, волнуется, чем-то встревожен. Я отошел на несколько шагов от костра и случайно заметил яички, чуть не наступил на них.