|
Новый комендант получил приказ развесить по всему городу уже отпечатанные объявления о срочной перерегистрации. За двое суток все граждане мусульманского вероисповедания были обязаны явиться в полицейское управление и поменять документы. Губернатор назначил специальную комиссию по разбору личных дел. Комиссии вменялось лично опросить каждого явившегося на предмет его занятий, источников дохода и связей с восточными караванами. После этого Рубенс огласил указ президента Кузнеца, подписанный в час ночи. Тут уж у Старшин не только глаза полезли на лоб, но и челюсти отвалились. Отныне в столице запрещалось принимать на государственную службу лиц, не получивших в паспорте особой отметки о благонадежности, и отметку эту должен был ставить глава Тайного трибунала. Купцам и заводчикам запрещалось принимать на работу лиц, не прошедших перерегистрацию и не получивших новые паспорта. За нарушение указа — пожизненная ссылка. Запрещался въезд в город лиц, не получивших постоянной прописки. Для желающих обосноваться в Петербурге на базе Гатчинского дворца создавался фильтрационный лагерь. Владельцам караванов вменялось теперь декларировать все привозные товары особому таможенному офицеру и ему же представлять всех нанятых в пути носильщиков. За попытку ввезти в город оружие или незаконных эмигрантов — конфискация имущества и пожизненная каторга на торфоразработках. После того как запустили электростанцию, торфа требовалось всё больше, и смертную казнь суды применяли всё реже. Город нуждался в тепле и… в преступниках. Владельцам постоялых дворов запрещалось принимать лиц без документов, а обо всех подозрительных предлагалось немедленно докладывать. Специальному полицейскому чиновнику разрешалось устраивать внезапные проверки в гостиницах, на стройплощадках и на рынках. За укрывательство неблагонадежных — каторга с конфискацией. За найм на работу не прописанных мигрантов — каторга… За тайный провоз иностранцев по Неве, и в особенности под мостами — каторга… За организацию нелегальных молельных домов любых конфессий — пожизненная ссылка… За хранение боеприпасов и взрывчатки… За издание и расклеивание материалов недозволенного содержания… Когда пушка отбила полдень, в подвалах замка начались допросы. Верховный Суд в полном составе переселился туда, перейдя практически на казарменное положение. Заплутавшиеся в законах, издерганные юристы ожесточенно листали свежие распоряжения. Взмыленные клерки носились по городу, успокаивая обывателей. «Голубые Клинки» набивали в грузовые «пульманы» очередную партию репрессированных. Полицейские чины затаились, не зная, кого из них сместят в следующую минуту. И в это самое время к губернатору без стука зашел внук. — Что там, Миша? — потер воспаленные глаза Рубенс. — Ты почему здесь? Он тебя выгнал, что ли? — Не знаю, как ему доложить… Лева Свирский бросил дела и уехал. Ни дома нет, ни в Академии. — Та?ак!.. — Кабы он один, дедуля, а то с ним и брат увязался, и еще девять академиков наших. Все самые толковые, кто науки понимал… Считай, нет больше Академии, некому учить, одни иноземцы вон остались! Да и те тоже шепчутся… И учителя из училищ на работу не вышли, ни медики, ни музыканты, никто… Бумагу общую от всех прислали, Свирский первым расписался. Мол, уезжает в деревню; и что его можно, старого человека, вернуть силой и даже повесить, как изменника, но служить дальше он отказывается. Потому что это… слово такое, сейчас посмотрю, тут записано… Вот! «Геноцид». |
