Крылов увидел его через окно метеостанции и вышел навстречу.

— Что это вы ко мне в такую погоду, Орест Викен¬тьевич? — с тревогой спросил он. — Не случилось ли чего?

— Нет, ничего, — тяжело переводя дух, отвечал Шме¬лев. — Зашел я к вам так просто… Ветром занесло, знаете. Кстати, как ветер? Не хочет сдаваться?

— Не похоже что-то. Присаживайтесь, Орест Викен¬тьевич. Вид у вас неважный сегодня.

— Нездоровится что-то, — ответил энтомолог, усаживаясь на клеенчатый диванчик. — А вы знаете, Га-лина-то Сергеевна в степь уехала?

— Знаю, — ответил Крылов.

Минут пять сидели молча. Орест Викентьевич тяжело вздыхал и теребил бородку. Крылов углубился в сводки.

— А вы как считаете, Василий Иванович, — нарушил молчание Орест Викентьевич, — разумно ли это?

— У нее есть там дело, — ответил Крылов и, бросив беглый взгляд на беспомощную фигуру Ореста Ви-кентьевича, добавил: — Не сидеть же ей здесь сложа руки.

— Но ведь и вы тоже, кажется, не очень-то действуете, — покосился Шмелев на могучую фигуру метео-ролога.

— Ошибаетесь, — спокойно ответит тот. — Я готовлю данные, по которым там, в степи, колхозники и ученые начнут действия против врага.

Он встал из-за стола, взглянул на барометр, сделал отметку в журнале и продолжал, не глядя на Ореста Викентьевича:

— Я сегодня особенно много думал над моей наукой и пришел к выводу, что она такая же боевая, как и все прочие советские науки. В годы войны прогнозы погоды помогали нам намечать сроки наступлений и не-ожиданных атак. А теперь по метеорологическим данным начинают сев, уборку полей; планируют с учетом метеорологической обстановки фронт лесопосадок, преграждая пути суховеям. Разве это не активная борьба с природой?

Шмелев ничего не ответил, вздохнул только и не стал больше задерживаться на метеостанции.

Открытие Терентия Хлебникова

Попутный ветер будто подгонял машину. Подняв воротник плаща, Галина внимательно всматривалась в извивающуюся дорогу. Степь впереди шевелилась под ударами ветра, как живая. Жесткие травы низко, стла-лись по земле, все так же прочно сковывая пески и не давая им подниматься на воздух. Зато лишенная травяни-стого покрова дорога, по которой ехала Галина, густо пылила под гигантской метлой ветра. Иногда пыль была настолько густой, что ничего нельзя было рассмотреть впереди.

Ориентироваться было нелегко, но когда Галина перевалила через полотно железной дороги, она поду-мала:

“Ну, теперь скоро тот холм, за которым тли уничтожили траву. Вот уж кусты селитрянки видны…”

Но живая степь кончилась раньше, чем ожидала Галина. Впереди показались вдруг сморщенные, мерт-вые травы, хотя до холма, о котором думала Галина, было еще довольно далеко. Девушка остановила машину и сошла на землю. Мертвая трава у подножия холма потеряла яркую тональность живой растительности. Она поблекла, потускнела. Ветер трепал ее, расчленяя по стебелькам, поднимая на воздух.

Поглощенная печальным зрелищем, Галина не сразу заметила в облаке пыли человека в брезентовом плаще с капюшоном, надвинутым на глаза.

— Галина Сергеевна! — воскликнул он, подойдя ближе. — Никак, вы на разведку противника выехали?

Галина не столько по лицу, запушенному пылью, сколько по фигуре и голосу узнала заведующего обла-стной агробиологической лабораторией Филиппа Филипповича Сердечного.