Как завороженная, она ждала. И раннар поцеловал ее, осторожно и нежно, не смотря на длинные острые клыки, которые девушка заметила секундой позже, когда отстранившийся Гриффин ей улыбнулся.

— Ну, что ж, — он дернул ее вверх, подхватывая на руки. — Теперь моя очередь. Держись.

Эль зажмурилась, крепко прижимаясь к раннару, чувствуя сильный порыв пронизывающего ветра. Но все кончилось так быстро, что она не успела замерзнуть, тут же окунувшись во что-то невероятно теплое и жаркое. Сам воздух вокруг был теплым, разогретым, напоенным солнечным светом. Девушка осмотрелась, пытаясь определить, где же они на этот раз.

Опять вода. Море. Пляж. Белый горячий песок. И пальмы.

— Где мы? — Она высвободилась из рук раннара.

— А ни все ли тебе равно? — усмехнулся в конце концов он, отвечая. — Какой-то необитаемый остров.

— Да? — опешила девушка, но в ней тут же проснулся азарт исследователя. — А какой предел в возможностях перемещения?

— У меня границ нет, — вздернул бровь Гриф, плавно принимая свой обычный вид. — Тебе в одиночных перемещениях пока лучше ограничиться несколькими десятками футов, как показала практика. И достаточно четко представлять, куда конкретно ты хочешь попасть, иначе промахнешься или врежешься.

— Отлично, сохнем, а потом домой? — предложила девушка, стараясь урезонить свое любопытство и пытаясь не думать о поцелуе.

— Хочешь домой? — улыбнулся Гриффин.

— А что? Что ты предлагаешь?

— Ну, еще вся ночь впереди… и целый мир.

Глава 11

Время для раннаров течет иначе. Это позволяет нам оценивать мир в целом, видеть картинку за долгое время и принимать взвешенные решения.

Из дневников Гриффина

Когда они вернулись домой, Гриффин сказал, что скоро придет, но прошла уже неделя, а от раннара не было ни единой весточки. Сначала Эль волновалась, не понимая, что сорвало Гриффина с места, затем ее обуяла паника, вылившаяся в истерику. Но истерику некому было оценить. Бертрам с невозмутимым видом следил за мечущейся из угла в угол девушкой, сжав губы в холодную бесчувственную линию.

Через сутки Эль успокоилась, рассудив, что, в общем-то, это не ее дело, и Гриффин волен ломать себе шею, где ему заблагорассудится. Поэтому девушка окопалась в библиотеке, изучая дневники и книги из тех, за которыми не приходилось лезть на стремянку.

Девушка долго выбирала, пока не предпочла всем остальным сокровищам библиотеки "Летописание раннаров". Это был огромный, почти неподъемный фолиант, в переплете из плотной конской кожи, лоснившейся от времени, с обшлагами и запорами из витиеватых кружев потемневшего серебра.

Эль стремилась разыскать самую нудную и неинтересную книгу из всех, что хранились на полках, чтобы узнать как можно больше без словесных кружев и подробнейших описаний природы и погоды, и наткнулась на "Летописание".

Пролистав несколько страниц, Эль вчиталась и уже не могла оторваться от сухих, почти учительских строк. Книга была тяжелая, руки быстро уставали ее держать, страницы с хрустом переворачивались, отмеряя минуты и часы.

Утром Эль забиралась в глубокое кресло в кабинете Гриффина, укладывала книгу на столешницу и низко склонялась над разворотом, разбирая побледневшие за время, но все равно интересные истории.

"Летописание" было составлено от руки и по ощущениям Эль очень давно — несмотря на свою монументальность и добротность, книга все равно выглядела старой. Первые страницы отсутствовали, так что авторство сборника так и осталось для Эль загадкой, а последние страницы были не заполнены, будто кто-то еще собирался что-то добавить.