— Как было проще в начале… — позволяя себе хотя бы жалобные реплики, прохныкала Эль.

За неделю ее уверенность в себе и желание действовать по утвержденному плану рассеялись бесследно. Эль надеялась, что за такой короткий срок как-то проявит себя, достигнет какого-нибудь уровня, впечатлит Гриффина. Эти желания так грели девушке душу в первые пару дней, когда раннар скрупулезно проверял способности Эль в разных областях.

— Проверял… Проверял… — повторила девушка и едва не расплакалась.

Гриффин, конечно, совершенно спокойно ее заверил, что для прошедшего с перерождения срока она молодец, умница… И еще двумя десятками эпитетов наградил, но за словами Эль видела тщательно скрытое разочарование. И Эль догадалась почему.

Она и сама ожидала обнаружить в себе что-то особенное, что-то выходящее за рамки обычного, то, из-за чего на нее могли начать охоту. Но в своих дневниках Гриффин очень подробно расписал собственные этапы "взросления", а потом привел, как пример, сведения о нескольких других раннарах, так что Эль точно знала, что пока ничем не выделяется.

А еще это вгоняло ее в тоску. Каждую ночь, забираясь под одеяло, она представляла, как легко и быстро постигает какую-нибудь новую способность. Как без подготовки применяет полученные из книг и дневников знания. Как выучивает языки десятками лишь по желанию. И все оказалось совсем не так, как в книгах, что Гриффин и подтвердил, заставляя девушку раз за разом повторять свои указания и… почти всегда безуспешно.

За первые два дня они выяснили, что Эль может совсем немного двигать предметы, перемещаться, почти всегда промахиваясь мимо цели, и управлять растениями. И эта последняя способность пока проявилась у нее сильнее других.

— Хотя в аграрии мне пока рано, — вздохнула Эль, глядя на плоды своих трудов. — Если только моей работой не будет выращивать растительных монстриков.

Последние четыре дня девушка по несколько часов до обеда и после него торчала в оранжерее.

Это стеклянное строение выглядело так, будто в нем не убирались с дня возведения. Чуть зеленоватые стекла заросли грязью и паутиной, длинные деревянные столы ломились под тяжестью пустых, наполненных землей и самыми необычными растениями горшков. Та часть, где когда-то росли тропические деревья, превратилась в мшистые заросли, а грядки — в череду кочек, кое-где утыканных венчиками сорняков.

Гриффин использовал оранжерею для опытов, а еще выращивал в горшках редкие травы для своих чар. Правда, опыты Гриффина в большинстве своем оказались неудачны свидетельством тому были пустые горшки.

И как раз в одном из горшков, где раньше находилась лишь сухая сероватая почва, сейчас произрастала упитанная темно-зеленая фиалка. Эль нашла засохший корешок прямо на столе, воткнула его в горшок, не представляя, что получится, и занялась делом. Ее стараниями фиалка получилась жирная, с плотными бархатными листьями, на радость любому садоводу. Вот только все портил распустившийся на фиалке цветок. Он был светло-зеленым и искрился, как будто его макнули в банку с блестками.

— Ну хоть не напрасно старалась, — сказала девушка, разглядывая это творение. — Правда?

Два цветка, вросших в книгу, само собой ей не ответили, но Эль показалось, что дружно чуть-чуть дернули лепестками.

— Уж вам-то вообще жаловаться не на что, — возмутилась Эль. — Сидите тут, довольные, как… как не знаю кто. Я завами ухаживаю, позволяю жить на книге, всюду за собой ношу, чтобы не скучали. Хоть бы поддерживали меня.

Цветы вновь не ответили, и девушка я тяжелым вздохом опустилась на стул, позволив себе вытереть пот и размять руки.

— Не важно, что вышло, зато хотя бы вышло, — похвалила она себя.