— Руки вверх! — Молодой жандарм, на круглой физии которого читалась готовность к подвигу, взмахнул револьвером. — А то стрелять буду!

— Стреляй, — разрешила я, усаживаясь по-турецки. — Но, если ты мне тут что-нибудь разобьешь, возмещать будешь из своей зарплаты.

Жандарм сглотнул.

А то… понаехали тут… вон, ковры затоптали, двери выломали… и никакой управы.

— Сделайте же что-нибудь! — потребовал дядюшка Мортимер и попытался толкнуть второго жандарма, но тот был опытен, солиден и телом, и обличьем, а потому на провокацию не поддался.

— Не положено, — веско ответил он, отступая к двери.

С меня он не сводил настороженного взгляда, явно прикинув, что одной зачарованной пулей меня не остановить, а вторую выпустить я не позволю. И вообще, тише будешь себя вести, дольше проживешь.

Это нехитрое правило было понятно.

— Она же… она его пожирает! — тетушка Нинелия прижалась к стене. — Живьем!

Диттер дернулся. Закашлялся и открыл глаза. Живой, засранец… будет знать, как открывать двери подозрительного вида девицам.

— Целиком не сожрет, — веско заметил молоденький жандарм.

А револьвер у него не форменный. Где только раскопал этакую дуру? Или тоже романчиками Нового Света увлекся? Дух свободы, колоний и прерий… дикари, золото… Может, зря я отказалась поучаствовать в перевозках? Говорят, дело неплохо идет… еще и торговлю наладили спецтоварами для желающих немедля на золотые прииски отправиться?

Или все-таки… Сегодня золотая лихорадка есть, а завтра нет, и пошли убытки.

Я почесала кончик носа, мысленно одобрив принятое когда-то решение. Долго Остербойское товарищество не протянет… наверное.

— Но… но как же?

— Никак не сожрет, — уверившись, что прямо сейчас я нападать не стану, жандарм приободрился. — Даже у нежити желудок имеет ограниченный объем. Некоторые виды, правда, при наполнении его имеют обыкновение извергать свежесожранное…

Несожраннный инквизитор пошевелился и открыл второй глаз. В них мне привиделся немой вопрос.

— Однако и в этом случае остается немалый объем биологического материала для проведения экспертизы.

— К-какой, к матери твоей, экспертизы?! — вскипел дядюшка. А амулетик надеть не решился, благоразумный ты наш… поэтому и нервничает, привык к дармовой силушке.

— Криминалистической. — Жандарм сдавил серебряную ласточку на лацкане, отправляя сигнал в участок. Стало быть, не пройдет и четверти часа, как прибудет подкрепление.

Странно, что они вообще малыми силами сунулись. Или… два трупа и чем меньше свидетелей, тем лучше… а в толпе за всеми не уследишь, вдруг да заприметит кто лишнего?

— И что исследовать станут? — поинтересовалась я, поддержания беседы ради.

А заодно медленно наклонилась над Диттером. Медленно — ибо нервы у жандармика слабые, приключенческим чтивом расшатанные, еще пальнет… и попадет сдуру, а мне потом с заклятым серебром разбирайся. Может, для нынешнего моего организма особого вреда не будет, но рисковать не хотелось.

— Кости, — подумав, ответил полицейский. С меня он не спускал настороженного взгляда. — Степень погрызенности. И следы погрызов будут сличать со строением челюстей.

— Это важно, — поддела когтем шнур, но тот оказался довольно-таки прочным.