|
Она помнит, как он развевался над головами абенакисов, когда те шли на штурм английского городка. И в этом не было ничего возвышенного. Кроме того она сама слышала, как он благословляет индейцев, тех, кто наутро должен был казнить еретиков, то есть ее и его сподвижников. Ее кобылу, на которой она пыталась вернуться в лагерь, объявили дьявольским отродьем, приносящим одни беды Аркадии. Вот как начиналась эта изнурительная и долгая война. Отца д'Оржеваль очень уважали и любили простые люди, и Анжелика не очень старалась переубедить своих друзей, которые почтительно относились к нему, как и не заботилась о том, чтобы они его не забыли. И теперь, после его смерти, культ его личности, казалось, стал еще сильнее. Теперь вспоминали анафему, которую он провозгласил, и не задумывались о причинах его ненависти. Эта скрытая опасность, избежать которую она не могла, огорчала ее, так как примешивалась к недовольству после второго путешествия в Новую Францию, и даже встреча с братом Жоссленом де Сансе не могла скрасить этого ощущения. Однако ее мысли мало-помалу очищались от грусти. Она вызывала в памяти очень красивые сцены ее борьбы с иезуитом, это было похоже на оперу. Валлис, ее кобыла, вставшая на дыбы на опушке осеннего леса, стяг с пятью крестами, развевающийся на ветру и толпа разъяренных дикарей, выбегающих из чащи и устремляющихся на штурм английского города. Прекрасные эпизоды прекрасного приключения! Того, что еще сильнее сблизило их в Америке. Она повернулась к Жоффрею, словно он был в силах помочь приостановить ход ее мыслей, немного сумасшедших. И правда, он это мог. Рядом с ним она легко освобождалась от подозрений и мыслей, которые часто были не обоснованными и преждевременными. Он сохранял спокойствие и хладнокровие. Ибо, говорил он, выступая в ее глазах бдительным и мудрым, невозможно провести всю жизнь, строя будущее, состоящее из одних катастроф и предательств. “Как мне хорошо с ним", - повторяла она про себя, еще ближе придвигаясь к мужу, и встречаясь внезапно взглядом с графом Ломенье, от которого не укрылся ее жест, с каким влюбленная женщина стремится раствориться в тени мужчины, которого любит. Но она не могла наглядеться на него, она то и дело оборачивалась в сторону его тонкого профиля, и не было в мире другого мужчины, в котором было бы столько силы, и который так оберегал ее. Ее безраздельное доверие было следствием его любви к ней, в которую она, наконец, поверила; теперь она знала, что является всем для Жоффрея, и что это было самым главным в их отношениях. Граф де Пейрак тоже пил, но вовсе не для того, чтобы развеять грустные мысли или забыть о тяготах жизни. Он просто пил, чтобы насладиться винным ароматом, и укрепить свое радостное настроение. Он пил, чтобы составить компанию гостям, чтобы оказать им честь и сделать им приятное. Это была дань путешественникам, являющимся частью радостей этого мира, искусства красиво жить, своеобразной компенсации в противовес жестокости и несправедливости, так часто встречающихся в этом проклятом мире. Когда он пил, глядя на него можно было сказать, что он относится к вину, как к старому другу, с которым давно знаком, и которого желает узнать еще лучше. Его глаза блистали чуть сильнее, его улыбка стала чуть радушнее, выражение лица - чуть привлекательнее, словно он наблюдал сверху за человеческими слабостями, с легкой насмешкой, но без ехидства. Сколько она его помнила, он всегда был таким. В Тулузе, блестящий аристократ, победитель в любовных интригах, с гитарой в руках, в маске, скрывающей блеск глаз, он возглавлял целую вереницу мужчин и женщин, которые далеко не все были героями романов и принцессами с чистыми помыслами, но которые сочетались с понятиями любовной песни, куртуазной философии, изысканных вин и внезапных чувств, вспыхнувших во время какого-нибудь бала. |
