— В общем, да. Это вредительство представляют как поповскую месть за снос храма Христа Спасителя, — сообщил ей муж все, что знал. — Якобы представители так называемого «жеребячьего сословия», к которому принадлежит и академик Видов, решили не допустить возведения там Дворца Советов. Мол, поэтому он и стал во главе стройки, чтобы ее сорвать. — Сергей Ильич грустно посмотрел на жену. — Довольно логично построена версия, не правда ли? Валентин Мефодьевич и не скрывал, что его отец был архиереем, — криво усмехнулся он и неожиданно добавил: — Вот поэтому я ей и не верю!

— Да что ты, Сережа! Почему? Думаешь, чекисты ошибаются, подозревая вредительство? Веришь, будто и правда это место проклято?

— И место не проклято, и ничего они не подозревают, Анечка, — с горечью объяснил ей муж. — Насчет вредительства — это все злостные выдумки, чтобы оправдать провал строительства. Видов — честный человек! Грош мне была бы цена, как руководителю, если бы не умел разбираться в людях. Но какие-то инженерные ошибки академик явно допустил.

— А что тебя удивляет? — продолжал он. — Разве мало расстреляли достойных людей и за меньшие грехи, — он скорбно опустил голову. — У Мамеда тоже неприятности продолжаются. А ведь таких коммунистов, как он, на Востоке мало!

— Так что же это выходит? — еле слышно произнесла Анна Михеевна. — Неужели вредители завелись там, наверху?

— Скорее, беспощадные карьеристы, для которых жизнь человека — ничто! — нахмурился муж. — Им ведь нужно объяснить народу, почему допускается так много ошибок, почему до сих пор не видно плодов революции. Вот они и приносят в жертву часто ни в чем неповинных людей. Сейчас каждый может угодить в эту мясорубку!

— Но как же тогда они думают построить Дворец Советов, если пересажают специалистов? Ведь академик Видов у нас самый лучший?

— А я теперь не уверен, что его и правда хотят построить. Слишком дорогое строительство, а у государства есть заботы и поважнее, — с усмешкой ответил Сергей Ильич. — Думаю, они от этой затеи уже отказались, а вину за погубленные средства решили свалить на строителей.

Тогда Тёма счел его слова святотатством, даже мысли не допуская, что строительство Дворца Советов может не осуществиться. И лишь через много лет убедился, что отец оказался прав.

Глава 4

Враги народа

Середина тридцатых вошла в историю как «годы сталинских репрессий», однако остается вопрос — правильно ли связывать их беспрецедентно массовый характер с именем главы государства. Слишком очевиден карьеризм подлецов, засевших в тогдашних органах безопасности, которые, стремясь выслужиться перед вождем, искусственно раздували размеры оппозиции режиму и беззастенчиво стряпали клеветнические дела против партийных и советских работников.

Особенно преуспел в этом и сыскал мрачную славу нарком внутренних дел Ежов. Развернутая этим кровожадным карликом кампания по уничтожению партийно-хозяйственного актива и военачальников так и называлась: «взять врага в ежовые рукавицы». Несомненно, вина Сталина, и немалая, есть в том, что дал слишком большие права и ослабил контроль за НКВД, что и привело к массовому террору. Но, ликвидируя своих личных врагов и противников режима, дальновидный политик не мог санкционировать поголовное уничтожение руководящих работников высшего и среднего звена советской власти и тем более командного состава Красной Армии.

Со своими личными врагами он расправился беспощадно, невзирая ни на какие заслуги.