В воротах оказалась небольшая калитка, прежде незамеченная Максимом. Она со скрипом открылась, и отряд, по одному, вошел на территорию крепости. Первое, что увидел Максим, переступив порог, – самопал, направленный прямо на калитку. Одним выстрелом можно было положить половину отряда. Он задрал голову и, к своему удивлению, не увидел звезд.

– Товарищ майор! Разрешите доложить? – Командир отряда шагнул к полному мужчине, по бокам от которого вытянулись два факелоносца. – Нарушители территории задержаны. При них обнаружены два автомата Калашникова и некоторое количество патронов, точный подсчет пока не произведен. Имелись три ножа, котелок из не определенного пока нержавеющего металла, увеличительные стекла, компас, зеркальце…

– Достаточно. Трофимов! Прими все и составь опись! – приказал тот, кого назвали майором, одному из факелоносцев. – Туханин, кто у них старшим был?

– Этот! – Вожак подтолкнул вперед Максима. – Прикажете отвести в камеру?

– Нет, его в дежурку. Остальных в камеру, дать воды. Наблюдать, не допускать насилия. Вопросы?

– Никак нет!

Максима снова толкнули, и он послушно прошел в помещение, названное «дежуркой». Уже внутри он неожиданно для себя сообразил, что эти слова, «капитан» и «майор», вовсе не имена живущих тут общинников, а воинские звания. Когда-то давно дядя Толя рассказывал ему об армии и полиции, но Максим тогда так и не понял, зачем же нужно придумывать какие-то особенные понятия.

– У вас что, армия? – спросил он.

– Когда надо – армия. – Майор уселся на крепкий табурет перед единственным в комнате столом и покосился на темное окно, забранное двойным слоем стекла, собранного из осколков. – Откуда вы шли и куда?

– Из нашей общины. – Максим по глазам майора понял, что тот хотел бы знать точнее, и растерянно пожал плечами. – Речка там у нас, лес… Речка называется Осотня, а раньше – не знаю, как называлась. Мы с востока пришли. Весной вышли и все время шли на запад.

– И зачем же?

– Мы хотели дойти до моря. Ну, а там решить, что дальше делать. Может, получилось бы его переплыть.

– Переплыть море? – Майор фыркнул и ковшиком налил себе из кадки, стоявшей под столом, в деревянную плошку чего-то вкусно пахнувшего. – Море не переплывешь. Ладно, если издалека прибыли, то какая, в общем-то, разница, откуда… По вам видно, что дикари. Где вы взяли оружие?

Майор теперь смотрел серьезнее, и Максим понял: это единственное, что его действительно интересует. Он рассказал все честно, понимая, что товарищей тоже подвергнут допросу. Внимательно выслушав Максима, майор, к его удивлению, достал из старинного шкафа толстую, рассыпающуюся книгу и не спеша, морщась от старательности, записал туда что-то. Глядя, как макается в плошку с чернилами заточенная палочка, Максим вспомнил, как таким же способом учили его рисовать непослушные буквы.

– У вас много бумаги, да?

– Не твое дело… – Майор бережно подул на листок и присыпал запись сухим песком. – Значит, так: по сути, ваша судьба будет решаться завтра, на совете. Но могу сказать и сейчас: никто вас отсюда не отпустит. Так что к какому бы морю вы ни шли, выкиньте дурь из головы. Оружие, само собой, переходит в собственность общины. Можете считать, что за него купили право жить с нами. От этого многие не отказались бы! Ну а кто будет упрямиться, тот пожалеет. Все понял?

– Мы вам ничего плохого не сделали. – Максим нахмурился. – А вы, получается, нас грабите и в рабство забираете?

– Быть мутобоем – не рабство, а почет.