– Почему? – Максим встал возле открытой двери, но выходить во двор не стал, чтобы не нарушить какого-нибудь очередного «правила». – Нас освободят на сегодня?

– Сегодня свободных нет! Крупную стаю мутов засекли, говорят, до пяти сотен! То, что надо для хорошей охоты, сразу летний план перевыполним. Сейчас их заманивают к Базе. Ох, там и горячо! Такая толпа! Ну, наши с огнем и самопалами ведут их, куда надо. Тут уже для них огненный лабиринт сделают, чтобы прямо в ворота направить.

– Зачем?

– Ты так и не понял, как мы охотимся? – Воронок рассмеялся. – Тогда сам увидишь! Все, нас зовут: пора дрова закладывать!

Пока где-то, еще довольно далеко от Базы, как называлась крепость общины мутобоев, отчаянные следопыты управляли бешеной стаей мутов, арестанты готовили их смерть. Как именно это произойдет, Максим понял, когда их провели по лестницам на большой дровяной склад. Он уже бывал там, но вводили заключенных с другой стороны. Тогда они приносили нарубленные дрова, а вот теперь их задачей оказалось швырять дрова в специально прорубленные в бетоне окошки, прямо во внутренний двор. Тут же оказались старшие дети и «занятые детьми женщины», то есть беременные и кормящие. К ним с самого начала отправили Аллу, которая, получив возможность во время работы общаться с Валентином, просто расцвела. Они редко виделись с девушкой в прошедшее со дня их поимки время, а когда удавалось переброситься парой слов, она только и говорила, как на Базе все хорошо устроено.

– Неужели они не прорвутся назад сквозь ворота? Такой толпой они бы их легко проломили.

Максим, задержавшись у окошка, смотрел вниз. Посреди двора располагалась шахта, широкая яма глубиной метров двести. Вот туда с помощью огня и собирались загнать сотни мутов. Падая с огромной высоты, почти все гибли, но прочная кожа в основном оставалась цела. В этом и заключался смысл Охоты, потому что мясом тварей общинники легко могли себя обеспечить и без хитроумных облав. Однако самопалы не жалели кожи мутов, а она была очень нужна: ее продавали «чистым», в Петербург. Мутов в этих краях, как выяснилось, было куда больше, чем привыкли обитатели Цитадели. Сказывалась близость моря, больших рек и города. Даже зимой тут бродили целые стаи, да и подо льдом спали тысячи готовых пробудиться мутов.

– Поэтому плантации они только рядом с Базой могут иметь, и многого не хватает. Им «чистые» откуда-то привозят на «паровиках», – объясняла Алла Вальке, интересовавшемуся экономикой мутобоев. – Даже лекарства какие-то привозят, представляешь? Я видела у женщин таблетки и бинты! И спирт! Макс, как же они назад побегут, когда дрова уже загорятся? Говорят, будет много дыма, и муты, даже если захотят, не поймут, куда им бежать спасаться. Так что просто от огня будут шарахаться, вот все в ямищу и полетят. То есть в шахту. Валечка, а я тебе кусочек сушеной рыбки принесла! Попробуй!

Алла менялась с каждым днем. Она уже не выглядела запуганной, все больше болтала… Судя по всему, женщины мутобоев ее не обижали. Может быть, тут бесплодие вообще не причина для травли? Максим внутренне пожал плечами. Происходящее с Аллой его не интересовало.

– Попробуй! – Валька отломил кусочек рыбы и протянул другу. – Соленая!

– Тихо ешьте, не показывайте никому! – всполошилась Алла, сердито покосившись на Максима. – Рыбы мало, ее разводят только для детей и тех, кто как я, мутятины не ест.

– «Мутятины»?.. – Максим фыркнул. – Вот же слово! Мясо и есть мясо, зачем его как-то называть.

– Здесь к этому с уважением относятся! – Алла поджала губы. – Есть даже старшие офицеры, которые не едят мутов, потому что это близко к людоедству.