Полковник Храмцова была женщиной в годах, возможно, даже старше тридцати пяти. Длинные волосы она заплела в две косы, лежавшие на полной груди. Одетая, как и все мутобои, в поскрипывавшую кожу, она выглядела очень сурово, и такими же оказались ее глаза.

– Я читала ваши показания, – сразу сказала она вместо приветствия, перебирая какие-то бумаги на столе. Максиму показалось, что это страницы из книг, чем-то забеленные и потом исписанные карандашом. – В общих чертах они не противоречивы. Как правило, наша община отказывает в приеме новых членов, поскольку наши ресурсы ограничены, а ответственность велика. Но в отношении вас мне разрешено пойти на исключительные меры в связи с оружием, оказавшимся в наших руках. Тем не менее каждый должен выдержать испытательный срок, и лишь потом, если комиссия сочтет вас подходящими кандидатами, вы станете членами общины. Таким образом, я принимаю решение: пока вы остаетесь на гауптвахте, а ваше содержание будет обычным для арестантов, хотя вы и будете иметь другой статус. Если вы имеете какие-либо вопросы, я готова их выслушать.

– Что будет, если мы откажемся и захотим уйти? – тут же спросил Максим, и его друзья испуганно уставились на него. – Нам вернут оружие?

– Оружие – собственность общины. – Храмцова смерила Максима мрачным взглядом. – Если вы отказываетесь от чести стать членами общины мутобоев, вашу дальнейшую судьбу рассмотрит специальная комиссия. Такого прежде не случалось. Но хочу сразу напомнить: вы были внутри базы. Нечленам общины вход сюда категорически запрещен из соображений безопасности.

– Но нас привели силой!

– Товарищ полковник! – испуганно перебил его Валька. – Макс хочет сказать, что нам у вас нравится, очень! Но мы ведь почти совсем ничего о вас не знаем.

– Это потому, что вы пришли издалека. Что ж, у вас будет шанс узнать больше во время испытательного срока. Но только в том случае, если вы хотите стать членами нашей общины. Мне кажется, у вас нет уверенности.

– Есть! – Валька толкнул Максима в бок, а Алла кивала каждому его слову. – Мы, конечно, хотим стать мутобоями! Но вдруг мы недостаточно достойны, и…

– Это решит комиссия. Итак… – Храмцова посмотрела в глаза Максиму. – Вы готовы?

– Да, – ответил он, прочтя в ее серых глазах готовность вынести смертный приговор. – Да, мы готовы.

– Тогда возвращайтесь на гауптвахту и выполняйте все требования конвоя. От вашего поведения зависит очень многое. Если будут какие-либо вопросы или жалобы, вы можете обратиться с ними в установленном порядке, то есть через начальника конвоя. На сегодня это все.

По пути назад на гауптвахту, Валька, невзирая на тычки конвоиров, нашептывал на ухо Максиму о преимуществах жизни в общине. Что хорошего бродить втроем, если есть возможность жить, как люди, в надежной крепости? Без оружия им долго не продержаться. А здесь – совсем не то, что в Цитадели или Березовом срубе! Тут есть книги и порядок, тут даже есть семьи, и за детьми наверняка следят не так, как в их одичавшей общине.

– Тут замуж выходят! – бестолково поддакнула Алка. – Как у нас раньше.

Максиму очень хотелось накричать на них, но аргументов для спора пока имелось маловато. Да и в своих чувствах он пока не разобрался. Просто ему не нравилась эта община, сильная и многолюдная, вроде бы даже совсем не дикая. Что-то в ней отталкивало его.

«Чистые» и «грязные»

– А я им с утра говорил: по случаю Охоты нас охранять никакого смысла нет! – обрадовался Воронок, всего восемь дней погулявший «на воле» и снова оказавшийся взаперти за очередной проступок.