После этого мы с Фредсом устроились в баре наблюдать за лифтами. Американцы в своих лучших туристских нарядах один за другим валили в казино: я в жизни бы не подумал, что во всем Катманду наберется столько синтетики, но, видимо, лучше всего дорогу переносит именно такая одежда.

По лестнице рядом с лифтом спускались двое мужчин и полноватая женщина.

— Они? — спросил Фредс.

Я кивнул. Троица полностью соответствовала описанию Сары. Фил Адракян — невысокого роста, стройный и благообразный — этакий «золотой калифорнийский мальчик». Валери Бадж — очки и много-много мелких завитушек, взбитых в пышную прическу; всем своим видом она словно воплощала «интеллектуальность», тогда как Сара тянула лишь на «преданность науке». Денежный мешок, Дж. Ривс Фицджералд, выглядел лет на шестьдесят с небольшим — в хорошей спортивной форме, хотя сигара это впечатление несколько портила. Одет он был в куртку-сафари с восемью карманами. Адракян о чем-то с ним спорил, и, когда они проходили через фойе в бар казино, я расслышал одну фразу: «…даже лучше, чем пресс-конференция».

На меня снова нахлынуло вдохновение: я вернулся к телефону, попросил оператора соединить меня с Джимми Картером, и спустя секунду в трубке послышался гудок. Однако ответили мне безжизненным, жестким голосом и очень по-деловому:

— Вас слушают.

— Алло, это номер семьи Картеров?

— Прошу прощения, кто говорит?

— Дж. Ривс Фицджералд. Я хотел сообщить Картерам, что живущие в отеле американцы организовали в их честь прием в баре при казино.

— Я не уверен, что планы на сегодняшний день позволят им присутствовать.

— Понимаю. Но прошу вас, по крайней мере сообщите им об этом.

— Разумеется.

Я вернулся к Фредсу, в два глотка уничтожил банку пива и сказал:

— Что-то сегодня будет… Пошли наверх.

VII

По дороге я позвонил Натану и Саре, и они встретили нас у дверей номера 355. Сара отперла дверь своим ключом и впустила нас в номер — типичный номер дешевого «Холидэй-Инн», какой можно снять в любой другой точке планеты. Только здесь немного пахло мокрым мехом.

Сара подошла к двери ванной, открыла задвижку, и изнутри сразу послышался шорох. Натан, Фредс и я толкались за ее спиной, переминаясь с ноги на ногу. Наконец дверь распахнулась, какой-то темный силуэт сделал шаг в нашу сторону, и перед нами предстал он, йети. Я невольно замер и уставился ему в глаза.

В Катманду продают для туристов множество сувениров с изображением йети — календари, открытки, вышитые майки — но рисунок на них всегда один и тот же, чего я никогда не мог понять: свет, что ли, клином сошелся на этой картинке? Меня она даже раздражала: маленькое заросшее мехом существо спиной к зрителю оглядывается на ходу через плечо; типичное обезьянье лицо, а внизу — след большой голой ноги.

Рад сообщить, что настоящий йети выглядит совсем не так. Меха на нем, правда, хватало, но ростом он был не ниже Фредса, и лицо — определенно гуманоидное, обрамленное похожей на бороду рыжеватой порослью. Он слегка напоминал Линкольна — приземистого, очень уродливого, с приплюснутым носом и выступающими надбровными дугами, но сходство было несомненное.

У меня даже с души отлегло, когда я увидел, насколько он походит на человека: от этого в значительной степени зависел успех моего плана, и я был рад, что Натан ничего не преувеличил. Единственное, что смотрелось необычно, так это затылочный гребень — нарост из кости и кожи на голове, напоминающий прическу индейца-могавка.

Короче, мы довольно долго стояли, словно скульптурная группа «Встреча двух цивилизаций», но затем Фредс наконец решился нарушить молчание.