Чувствую, что тяжесть, которая давила на спину и плечи, исчезает. Вскакиваю на ноги.

– Ты!!!

– Я показал тебе, во что ты ввязалась, – невозмутимо говорит Чингиз. – Думала, мы шутки шутим? Эта штука как угодно тебя поставить может, хоть раком, хоть боком! А ты только глазами сверкать будешь! Сейчас мне от тебя ничего не нужно, но учти, не будет бабок до полуночи, в первом же городе на Большой земле продам тебя с аукциона. Терпеть не могу динамщиц!

– Я в реал, скоро вернусь, – бросаю я и тут же жму на «Выход».

По крайней мере, эту возможность мне пока не заблокировали.

* * *

Я вылезла из костюма, сдирая с себя липкую ткань. Огляделась. Заметила хрустальный графин на туалетном столике. Взяла его в руки, посмотрела, как свет играет на гранях, и шарахнула об пол! За ним стаканы. Один! Второй! Оглянулась уже спокойнее в поисках следующей жертвы. Взгляд наткнулся на керамическую пепельницу, которую я привезла с Бали. Туда же!

Пепельница на удивление не разбилась, отскочила от пола и покатилась с противным дребезжащим звуком. Мне стало смешно. Бешенство отпустило. Аккуратно, чтобы не порезаться, я вышла из гостиной и набрала Тоню.

– Антонина, я тут графин разбила в гостиной. Когда приедешь, прибери и не порежься.

Нажала на отбой, не дождавшись ответа. Знаю Тоню, она уже мчится сюда. Ещё не хватало её потом госпитализировать. Наступит нечаянно в осколки и полы кровищей зальёт. Все эти мысли вернули мне способность думать рационально.

Я плюхнулась на диван и принялась листать контакты в айфоне. Герман подойдёт, но он обо всём доложит своему начальству, а я не хочу, чтобы про игру знали лишние люди. К тому же он, несмотря на всю свою загадочность, служит в официальной структуре, и там на раскачку требуется время.

Наконец нужный человек нашёлся. Ответил он как всегда на втором гудке, словно жил постоянно с телефоном в руке.

– Привет, Алик!

– Добрый вечер, миледи, – пробасила трубка.

Сколько раз я бесилась, просила меня так не называть, говорила, что от этого слова за версту несёт дешёвой мелодрамой, но Алик был верен себе. Собственно, его тоже звали не Аликом, так что мы квиты.

– Телефончик пробить надо.

– Просто пробить? – Алик словно расстроился.

– И съездить в гости.

– Понял, диктуйте, миледи.

Я назвала номер. Память на цифры у меня была отличная. Потом поставила телефон на громкую связь и положила рядом с собой. Ждать пришлось не больше минуты.

– Интересное место, – в трубке аппетитно причмокнули. – Это промзона, причём по большей части заброшки.

– Бывал там?

– Приходилось, – голос стал чуть мечтательным. – К кому наведаемся?

– К лохам.

– Точно? Шмалять не начнут?

– Навряд ли, – я слегка задумалась. – Может, у кого травмат и есть, но не более.

– Когда надо?

– Вчера! Алик, блин! Чем быстрее, тем лучше! Пока они не свалили оттуда!

– Понял, – Алик пожевал губами. – Выходите через двадцать минут.

Времени хватило на душ, кофе, натянуть джинсы, простую чёрную толстовку с капюшоном и заглянуть в кабинет мужа. Там я залезла в настенный сейф, отсчитала десять бумажек по пятьсот евро и опустила их в плотный продолговатый конверт с пейзажем Барселоны. За такие бабки можно весь Ольховец купить!

Въезд в переулок загородили своими тушами два чёрных «Юкона». Из переднего степенно вылез Алик, помахал мне рукой и приоткрыл дверь. Сто сорок килограммов дружелюбия и любезности в спортивном костюме и кожаной куртке.