— Джимми, неужели он мертв? — тихо спросила она.

На скрюченной ветке висел человек. Его ноги болтались на высоте нескольких футов над землей. Горло захлестнула веревочная петля. Лицо было искажено предсмертной мукой.

Попытаться услышать биение сердца или прикасаться к холодным рукам, связанным за спиной, не было необходимости — человек был, несомненно, мертв. Его повесили недавно, часа два или три назад, причем довольно умело, не позволив даже оказать сопротивления — следов насилия на трупе не было.

— Он мертв, Скай. Мы должны как можно скорее уехать отсюда!

— Но… разве мы ничем не можем помочь?

Скай посмотрела на дядю с такой наивной мольбой и столь искренним состраданием, что Джимми вдруг понял: несмотря на всю свою браваду, она, в сущности, еще совсем юная и неопытная.

— Мы ничем тут не можем помочь, — ответил он.

— Но мы ведь можем сообщить о смерти этого человека… кому-нибудь, — произнесла Скай. — Кто же осмелился на такое злодеяние?

К ней постепенно возвращалось самообладание, а щеки снова тронул прежний румянец.

— Здешние проблемы нас не касаются, — мягко объяснил Джимми. — Мы иностранцы, туристы. Мы здесь чужие. Не следует забывать и о том, что представления о справедливости у нас и в других странах часто не совпадают.

— Справедливость! — воскликнула Скай. — Неужели ты веришь в то, что этого несчастного судил какой-то суд? Ты действительно готов в это поверить? Он наверняка будет висеть здесь до тех пор, пока…

Она замолчала и подняла глаза. Проследив за ее взглядом, Джимми увидел парящих в воздухе грифов, которые явно заметили повешенного и поджидали, когда люди покинут это место.

— Это ужасно! Это настоящая дикость! — воскликнула Скай. Она медленно развернула лошадь. Проводники с видимой неохотой следовали за ними. Скай подъехала к ним поближе.

— Кто это сделал? — спросила она. — Кто осмелился на эту зверскую выходку?

Она указала на дерево с повешенным. Оба юных проводника посмотрели в указанном направлении и обменялись понимающими взглядами. Один суеверно перекрестился, второй быстро огляделся по сторонам, словно пытаясь разглядеть, где затаился враг.

— Кто мог сделать такое? — требовательно повторила Скай.

Юноши снова посмотрели друг на друга, и один из них явственным шепотом, как будто говоря для самого себя, произнес:

— El beso del Diablo!

— Поцелуй дьявола? — переспросила Скай, переведя его слова с испанского. — Что это значит?

— Я бы не советовал тебе задавать слишком много вопросов, — понизив голос, предупредил Джимми.

— Но я хочу знать, — упрямо заявила Скай. — Такое нигде не должно происходить без каких-либо объяснений, ни в Марипозе, ни в какой другой стране! Разве не так?

— Мы ничего не знаем, сеньорита, — ответил тот проводник, что постарше. — Нужно возвращаться обратно. Дальше ехать нельзя. Запрещено.

— Кем запрещено? — спросила Скай.

— Не знаю. Но только запрещено!

Его лицо приняло упрямое выражение, которое Джимми не раз наблюдал практически во всех странах, когда местные жители хотели избежать разъяснений. Он слишком хорошо знал, о чем свидетельствуют подобные уловки. Дальнейшие расспросы ни к чему не приведут.

ѕ El beso del Diablo! — снова прошептал проводник помоложе, но его товарищ властно велел ему замолчать.

Какое-то мгновение казалось, что ссоры не избежать — младший что-то ответил старшему, и они принялись кричать друг на друга, напоминая двух разозленных щенков.