— Таким образом, сеньорита, в Марипозе наказывают предателей! — негромко ответил незнакомец.

Скай никогда не думала, что можно так много выразить всего в нескольких коротких словах — жестокость, презрение, тирания! Она буквально физически ощущала его гордость и испытывала презрение к его высокомерию, прекрасно понимая в эту минуту, кто виноват в смерти повешенного.

Ей хотелось сказать много больше, хотелось бросить вызов его праву вести себя подобным образом, сказать ему, что она думает об этом преступлении. Однако прежде, чем она успела открыть рот, до нее донесся голос Джимми:

— Уезжаем, Скай! И как можно быстрее!

Он произнес это по-английски, и хотя всадники наверняка не знали этого языка, они, несомненно, поняли по его тону, что это приказ, и слегка расслабились. Скай даже показалось, что старший гаучо усмехнулся.

— Правильно, — сказал он. — Уезжайте отсюда, как и полагается маленькой послушной девочке, и не вмешивайтесь в дела, которые вас не касаются.

Скай вздрогнула, ее лошадь удивленно отпрянула, но всадники, не спускавшие с нее глаз, успели увидеть, как краска бросилась ей в лицо. Она развернулась и поскакала вслед за Джимми. Услышав за спиной их смех, Скай почувствовала, что ее охватил невыразимый гнев.

— Как смеет этот человек вести себя подобным образом?! — оглянувшись, бросила она. — Ведь это по его приказу повесили того беднягу! Вы это понимаете? И после этого он прогоняет нас отсюда с таким высокомерием. Он не имеет на это права! Я, пожалуй, отправлюсь к генералу Алехо и расскажу ему о столь отвратительном поведении!

И лишь закончив свою гневную тираду, Скай посмотрела на Джимми. Тот был бледен как полотно. Лицо его покрылось бисеринками пота. Девушка неожиданно замолчала. Раздражение улеглось, но до конца она не успокоилась. Джимми не стал бы так нервничать без особого для того повода.

Скай оглянулась назад только тогда, когда они достигли укрытия под кронами деревьев. Всадники оставались на прежнем месте и, похоже, даже не шелохнулись. Солнце по-прежнему заливало долину золотистым светом, трава была все так же зелена, бабочки беспечно порхали повсюду и казались более красивыми, чем прежде. И все же эти райские красоты природы, еще совсем недавно мирные и живописные, теперь почему-то представлялись несколько зловещими.

Скай пробрала дрожь. Когда Джимми вытер со лба пот, она спросила:

— Кто он такой?

— Откуда мне знать? — раздраженно бросил ее дядя.

Скай не стала продолжать расспросы, и некоторое время они ехали по лесу молча. Вскоре они увидели ожидавших неподалеку проводников, столь позорно покинувших их совсем недавно. На их лицах был написан стыд.

— Сеньорите пора возвращаться, — сказал один. — Мы отъехали далеко от дома, а по вечерам здесь бывает очень прохладно. Лучше бы нам поторопиться.

— Кто этот человек? — остановила их Скай.

Проводники не стали притворяться, что ничего не поняли. Они переглянулись, и старший пожал плечами.

— Мы не знаем, сеньорита.

— Отлично. Значит, вы не желаете мне отвечать, — резко проговорила Скай. — Что ж, можете не называть мне его имени. Жаль, что вы больше не хотите подчиняться. Нам понравилась прогулка, и мы хотели щедро отблагодарить вас за вашу заботу.

Юноши снова переглянулись, очевидно, сбитые с толку ее словами.

— Так вы не назовете мне его имя? — уже более спокойным тоном спросила Скай, обращаясь к тому, что помоложе. — Скажите же мне правду, мне уже надоело выслушивать вашу ложь.

Юноша быстро перекрестился, глядя туда, где остался висеть повешенный.