Она повернула налево, свет фар запутался в густой траве.

— Вверх по склону, — мягко, но настойчиво повторил Друстан.

Глубоко вздохнув, Гвен подчинилась. Когда он велел ей остановиться, она сделала это не задумываясь — машина и без того была на последнем издыхании. Изломанный край развалин Бан Дрохада устремлялся в низкое полночное небо, выделяясь черной громадой.

— Э… я не вижу тут замка, МакКелтар, — сказала Гвен.

— Он за скатом, его не видно, потому что он закрыт маковкой. Пойдем, я покажу тебе. — Друстан распахнул дверцу и выскочил наружу.

Наверное, он имел в виду склон и вершину, подумала Гвен. Она выключила фары и присоединилась к горцу. Раньше у нее дрожали только руки, теперь дрожь охватила все тело, и ей внезапно стало холодно.

— Подожди, я захвачу теплую кофту, — сказала она.

Шотландец нетерпеливо притопнул ногой, не сводя глаз с камней, и девушка знала, что он отчаянно хочет подняться туда и убедиться, что замок все еще стоит. Ей так же отчаянно хотелось отложить этот момент.

— Может, перекусим, прежде чем идти туда? — легкомысленно поинтересовалась Гвен, вытаскивая пирожки с лососем, купленные во время последней остановки.

Друстан слабо улыбнулся.

— Пошли, Гвен. Сейчас же.

Пожав плечами, она захлопнула дверцу и зашагала к нему. Друстан взял ее за руку, и, вместо того чтобы отдернуть ладонь, Гвен придвинулась ближе и позволила ему вести.

Они молча прошли по остаткам вала. Тишину, окружавшую их со всех сторон, нарушали только цокот сорвавшихся с насыпи камешков и тихий хор древесных лягушек. Ветер шевелил высокую траву, закат пылал в полнеба, а на его фоне возвышались каменные глыбы, образующие круг. Гвен насчитала тринадцать камней, с огромной плитой в центре круга. На фоне неба камни казались совершенно черными.

И за ними ничего не было. Точнее — было несколько сосен, пологие холмы, но ничего, напоминающего замок.

Гвен и Друстан молча шли вперед, теперь уже гораздо медленнее, чем раньше. За каменным кругом виднелись остатки того, что раньше было рощей могучих дубов, и раскрошившийся фундамент древнего замка.

Гвен не хотела смотреть на него. Не собиралась смотреть на него.

Дойдя до внешней стены, Друстан упал на колени.

Дальше, в центре руин, Гвен заметила высокую траву и осколки камней, раздробленных, словно в гигантской ступе. Молчаливая могила древнего замка, темное небо над ней, и мужчина, на которого Гвен боялась смотреть. Что она увидит? Страдание? Ужас? Или в серебристо-серых глазах, таких ясных и честных, появится осознание того, что он действительно сошел с ума?

— О Боже, все они мертвы, — прошептал Друстан. — Кто уничтожил мой народ? Почему? — Он судорожно вздохнул и приглушенно добавил: — Гвен.

— Друстан, — мягко откликнулась она.

— Я прошу тебя посидеть немного в твоей телеге.

Гвен замерла. Часть ее хотела сбежать, поджав хвост, другая часть чувствовала, что здесь и сейчас она будет нужнее.

— Я не уйду…

— Иди.

В его голосе прозвучала такая боль, что Гвен моргнула и решилась посмотреть на него. Глаза шотландца потемнели, на ресницах блестели слезы.

— Друстан…

— Прошу тебя, оставь меня сейчас, — прошептал он. — Я должен оплакать свой клан в одиночестве.

Слабость в его голосе обманула ее.

— Я обещала тебе, что не оставлю…

— Сейчас же! — рявкнул он. Она не шевельнулась, и он сверкнул глазами: — Повинуйся мне.

Гвен подчинилась — и отметила три вещи. Во-первых: человеческие глаза не могут светиться в темноте, но глаза Друстана засияли, словно это был какой-то киношный спецэффект.