Но ее брат не обратил на нее никакого внимания.

— Даже в младших классах, когда нас порол веревками старый Галоран, ты всегда говорил: «Это сделал я» и получал соответствующее наказание. Почему же ты не рассказал мне историю про эти деньги вчера утром?

— Я все еще верил Галь и считал, что она, возможно, просто забыла.

— Забыла про восемьдесят семь тысяч долларов?

— Для дамочки такого сорта — это немного. Но каждый раз, когда я заводил разговор об этих деньгах… — Менделл посмотрел на Розмари, потом отвел взгляд, — Галь меняла тему беседы. Теперь я понимаю почему.

— Почему же? — спросил Джон.

— Все эти трюки с так называемой моей ненормальностью подстроены. Я слышал колокола, и они на самом деле звонили, я действительно застал парня… Потом эта история с горячей и холодной водой — достаточно приказать водопроводчику врезать еще один дополнительный кран. Таким образом, Галь легко могла устроить, чтобы для меня текла горячая вода, а для нее — холодная из одного и того же крана. И я могу поспорить, что не убил в своей жизни ни одного попугая…

— Барни, но почему она это делала? — спросила Розмари.

— Тут у меня слабое место в версии, — ответил Менделл и провел рукой по волосам.

Пат прошел в комнату и вернулся с пачкой сигарет.

— Закуришь? — спросил он Менделла.

— Да, спасибо.

— Барни, а чего добивался от тебя этот Куртис? — Пат прикурил обе сигареты и выпустил дым в потолок. — Насколько я запомнил твое заявление в кабинете Карлтона, речь шла об очень крупной сумме денег и еще о чем-то более существенном.

— Да, — кивнул Менделл. — Так говорил мистер Куртис.

— У твоего дяди были деньги?

— Мама утверждает, что нет.

Джон Дойл долго раскачивался на стуле.

— Ты утверждаешь, что, когда пришел в себя на полу спальни в Лайк-Форест, у тебя в руке был револьвер. Какой марки?

— «Люгер» калибра семь, шестьдесят пять.

— Ого! — воскликнул Пат. — Подождите-ка минутку. Данные баллистической экспертизы, находящиеся у прокурора, говорят о том, что именно таким оружием убили Куртиса. А кому принадлежит этот револьвер?

— Мне. Это тот самый, который я привез из Германии.

— А когда ты его видел в последний раз?

— Два года назад.

— Ты оставил его в Лайк-Форест?

— Да.

— Где?

— В верхнем ящике комода.

— Где любой мог его взять?

— Да, думаю, что это так.

— А что представлял из себя Эбблинг? — Пат потушил сигарету.

— Для богачей — хороший.

— И кобель хороший наверняка.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Он любил женщин? У него могла быть связь с такой шлюхой, как Вирджиния Марвин?

— Он даже не говорил таким языком, — стал защищать Эбблинга Менделл.

— В кровати нет необходимости вести беседы, — покачал головой Пат. — Ты ведь не знаешь множества историй, которые случаются со стариками, набитыми под завязку деньгами, и которые теряют рассудок из-за таких девочек, как маленькая Марвин. А что, мистер Эбблинг не мог покончить жизнь самоубийством?

— Нет, — покачал отрицательно головой Менделл.

— Почему нет?

— Потому что одна из ран оказалась старой, ей было, по крайней мере, часов двенадцать.